Мерос-2_24_11_2022 тулик.pdf

MАНБАШУНОСЛИК

Беруний “Китоб ас-сайдана фи-т-тибб” асари

форсча таржимасининг қўлёзмалари ҳақида

 

 Хоразмлик буюк энциклопедик олим Абу Райҳон Муҳаммад ибн Аҳмад ал-Беруний (973–1048) 150 га яқин асар ёзган бўлиб, уларнинг асосий қисми астрономия ва математикага бағишланган. Шундай бўлса-да, аллома аниқ фанлар баробарида, табиий фан соҳалари бўйича ҳам ўз даври учун илғор илмий хулоса ва истиқболли ғояларни тақдим этган. Берунийнинг ана шундай материалларга бой асарларининг биттаси минералогияга иккинчиси доришуносликка оид бўлиб, икковини ҳам аллома умрининг охирги йилларида, Ғазнада, султон Мавдуд ҳукмронлиги даврида (1041–1048) тасниф этган. Булардан бири қимматбаҳо тошлар ва металларга бағишланган “Китоб ал-жамоҳир фи маърифат ал-жавоҳир” (“Жавоҳирлар ҳақидаги билимлар тўпланган китоб” ёки “Минералогия”) [2], иккинчиси “Китоб ас-сайдана фи-т-тибб” (“Табобатда доришунослик китоби” ёки “Фармакогнозия”) эди. Сўнггиси вақт жиҳатдан кейин ёзилган, чунки “Минералогия”да жамланган маъданий моддаларга тегишли маълумотларнинг аксарияти “Сайдана”га ҳам киритилган, ундан ташқари, “Сайдана” Беруний вафоти туфайли тугалланмай қолган ва кейинчалик унинг шогирди, ғазналик табиб Абу Ҳамид Аҳмад ибн Муҳаммад
ан-Наҳшаъий томонидан олимнинг қораламалари китоб ҳолига келтирилган. У бизгача 678/1279–80 йилларда Абу Исҳоқ Иброҳим ат-Табризий (ал-Ғазанфар) қўли билан кўчирилган нуқсонли, ягона нусхада етиб келган. Бу нусха Туркиянинг Бурса шаҳридаги Куршунлу Жоме кутубхонасида сақланади. Кейинчалик шу нусхадан ХХ асрда яна 2 та қўлёзма кўчирилган [1: 23–24].

Бу асар алоҳида эътиборга моликдир, чунки Берунийнинг илмий қизиқишлари асосан аниқ фанларга қаратилган бўлиб, тиб илми билан шуғулланмаган ва бу соҳага доир махсус асарлар ҳам ёзмаган. Лекин “Сайдана”нинг тузилиши, ҳажми, мазмуни, унда истифода этилган манбаларнинг даврий ва ҳудудий кўлами Берунийни ўз даврининг буюк доришуноси деб аташга асос бўла олади.

Қисқача асарнинг ўзи ҳақида. “Сайдана” кириш сўзи ва беш бобни ўз ичига олган каттагина муқаддима ҳамда доришунослик қисмидан иборат. Муқаддимада Беруний сайдана (фармакогнозия) ва сайданоний (доришунос) сўзларини изоҳлайди. Бу фаннинг аҳамияти ҳақида гапиради. Бундан ташқари, дориларнинг оддий ва мураккабга бўлиниши, дориларнинг бадаллари, заҳарлар билан даволаш, ўзининг араб ва форс тилларига муносабатини, дориларнинг турли тиллардаги номларини билишнинг илмий ва амалий аҳамияти ҳамда яна бошқа кўп нарсалар ҳақида ёзади.

 Муқаддимадан сўнг араб алифбоси тартибига солинган 1116 та мақола (параграф) келтирилган бўлиб, уларнинг ҳар бири алоҳида бир дорига бағишланган. Мақолаларнинг ҳажми турлича – бир неча сўздан то бир неча бетгача. Буни фақат “Сайдана”нинг тугалланмаганлиги билангина эмас, яна тавсифланаётган дорининг амалий аҳамияти ва машҳурлиги билан ҳам изоҳлаш мумкин. Китобда 880 та ўсимлик, 107 та маъданий моддалар, 101 та ҳайвон маҳсулот ва аъзолари ҳамда 30 та мураккаб таркибли дорилар (асосан, тарёқлар) жамланган [1: 37]. Мақолалар қуйидаги маълумотларни ўз ичига олади: дорининг арабча ёки муарраб қилинган номи, сўнг унинг юнон, сурёний, форс, ҳинд ҳамда бошқа тил ва лаҳжалардаги аталиши. Кўп ҳолларда арабча номи шеърий парчаларни жалб этилган ҳолда шарҳланган. Ундан кейин дорининг ташқи кўриниши, яхши ва ёмон хиллари, учрайдиган ерлари юнон ва шарқ муаллифларининг асарларига ишора қилинган ҳолда келтирилади. Мақола сўнгида дорининг бадалларига ўрин берилган. Мақолаларда географик, табиатшуносликка оид ва бошқа маълумотлар кўп бўлиб, уларнинг аксарият қисмини Берунийнинг шахсий кузатишлари ва мулоҳазалари ташкил этади [1: 19].

“Сайдана”нинг дастлабки таржимаси ХШ асрнинг бошида пайдо бўлган. Абу Бакр ибн Али ибн Усмон ал-Косоний исмли табиб Деҳлининг ҳукмдори Шамсуддин Элтутмиш (1211–1236) учун ўзига кўрсатилган илтифотлар эвазига китоб ёзиб беришни ният қилади ва шу мақсадда Берунийнинг Сайдана асарини араб тилидан форс тилига таржима қилиб, Шамсуддинга тортиқ қилади [1: 26]. Форсча таржима арабий аслиятнинг сўзма-сўз таржимаси эмас. Косоний таржима жараёнида матнни анча ўзгартирган. Бу фарқлар, аввало, асар муқаддимасида кўринади. Чунки таржимон Беруний муқаддимасини анча қисқартириб, ўрнига ўзининг фикрларини киритган. Лекин у “Сайдана”нинг муқаддимадан кейинги доришу-
нослик қисмини сақлашга ҳаракат қилган, гарчи айрим жумла (баъзида параграфлар) ни тушириб қолдирган бўлса ҳам [1: 27].

“Сайдана” форсча таржимасининг илмий аҳамияти шундаки[1], унинг ёрдамида асар арабча матнида 5 та катта суқут борлиги ҳамда уларнинг ўрни аниқланган. Улар арабча аслиятнинг 18 % (30 варақ)ини ташкил қилади. Улардан биринчиси 130-§ (бошон) ўртасидан 160-§ (бақла йаҳудийа)гача (30 та §); иккинчиси 229-§ (тин)дан 270-§ (жундбидастар)гача (41 та §); учинчиси 441-§ (данд)дан 480-§ (зож)гача (39 та §); тўртинчиси 582-§ (сийоҳидоварон)дан 632-§ (сабир)гача (50 та §); бешинчиси 849-§ (қитрон)дан 887-§ (карм)гача (38 та §) [1: 23]. Умумий ҳисобда 5 та суқут сабаб 198 та § тушиб қолган ҳамда зол ва ро ҳарфлар параграфлари аслиятда умуман йўқ.

“Сайдана”ни таржима қилишда Косоний Беруний ишлатмаган баъзи манбаларни жалб қилган. Улардан, биринчи навбатда, номаълум муаллиф Мухлис-и Мисрийнинг “ал-Манқул” асарини зикр қилиш жоиз. Ундан Косоний асосан юноний ва сурёний номларни олган. Шунингдек, форсча таржимада “Сайдана”нинг арабча матнида йўқ 15 дан ортиқ араб олимлари, асосан, филолог ва луғатшуносларнинг номи учрайди. Эҳтимол, буларни Косонийнинг ўзи киритган бўлиши мумкин [1: 28].

Косоний табиб бўлгани учун китобнинг амалий аҳамиятини ошириш мақсадида ўз таржимасига кўп дориларнинг сифатлари ва тиббий хоссаларини ҳам қўшган. Бу қўшимчаларнинг деярли барчаси Х асрда яшаган, Бувайҳий ҳукмдорларнинг саройида хизмат қилган моҳир табиб Абу Зайд ал-Арражонийга ишора билан киритилган
[1: 28]. Шу билан бир қаторда, Косонийнинг ўзига тегишли қўшимчалар ҳам бор. Улар, асосан, Фарғона, Кошғар ва Хўтонда учрайдиган дорилар ва ўсимликлар ҳақидаги маълумотлар ҳамда Беруний келтирган ҳиндча номларга қўшимча равишда ўзи аниқлаган айрим ҳиндча атамалардан иборат [1: 29].

Косоний таржимаси бизгача бир нечта нусхаларда етиб келган. Улар ҳақидаги батафсил маълумот мазкур таржиманинг танқидий матнини нашр қилган эронлик олимлар Манучеҳр Сотуде ва Ийраж Афшорлар томонидан берилган [6]. Уларнинг ёзишича, ҳозирда “Сайдана” форсча таржимасининг 7 та қўлёзмаси маълум, улар Туркия, Эрон, Ҳиндистон, Буюк Британия ва Покистон кутубхоналарида сақланади. Энг қадимги нусха, тадқиқотчиларнинг тахминича, милодий ХШ ёки XIV асрда китобат қилинган. Сўнгги кўчирилган қўлёзма эса ХIХ асрга мансуб [6: 9–16]. Сақланиб қолган дастлабки нусха Туркиянинг Маниса шаҳридаги Маниса халқ кутубхонасида 1789-ашё рақами остида сақланади. У 178 варақдан иборат бўлиб, охири йўқ. Шунинг учун унинг кўчирилган вақтини ноширлар матн ёзувининг хусусиятлари, қўлёзманинг қоғози ҳамда китоб эгаларига тегишли бўлган икки қайдномада 845/1441 ва 859/1454 йилларнинг зикр этилганлиги асосида милодий XIV асрнинг бошлари, деб аниқлаганлар [6: 9–10]. Шу қўлёзмани кўрган эронлик яна бир тадқиқотчи – Мужтабо Минувий мазкур нусхани ХШ асрга мансуб, дейди [4: 50]. Нима бўлганда ҳам, шу нусха ҳозирча маълум қўлёзмаларнинг энг қадимийси бўляпти.

Қадимий қўлёзма матнининг тузилиши арабча оригинал ва бошқа форсий нусхалардан фарқ қилади, яъни у 2 қисмдан иборат бўлиб, биринчисида дориларнинг тавсифи, турли тиллардаги номланиши ва шу каби арабча аслиятдаги маълумотлар ўрин олган бўлиб, уларнинг таржима жараёнида Косоний томонидан қўшилган тиббий таъсири алоҳида, китобнинг иккинчи қисми сифатида берилган (3: 134а–177б). Унда ҳам дорилар биринчи қисмдаги каби алифбо тартибида қўйилган, аммо қўлёзма нун ҳарфининг нура (оҳак) хоссалари ҳақидаги мақоласида тугаган, охири йўқ [3: 177б].

Форсий таржиманинг кейинги, яъни IХ/XV асрда, яна 983/1575, 1007/1599, 1190/1776 йилларда ва ХШ/ХIX асрда кўчирилган нусхаларида ҳар бир дорининг тиббий таъсири шу дорига бағишланган мақоланинг ичига қўшиб юборилган ҳолда келтирилган. Шу ҳолат таржиманинг 1575 йилга мансуб қўлёзмасида зикр қилинган, яъни унга асос бўлган 738/1337 йилги нусхада ҳам кузатилади. Шуларга асосланиб, И. Афшор “Сайдана“нинг ҳозирги мавжуд арабча нусхасидан ҳам олдинроқ китобат қилинган каттароқ, дори хоссаларини ҳам ўз ичига олган бошқа арабий нусхаси бўлганлигини тахмин қилади [6: 17].

Бизнингча, шундай қадимий нусха фақат форсий таржиманики бўлиши мумкин. Зеро, Беруний ўзи “Сайдана” муқаддимасининг 5-бобида: “Мен, агар бирор зарурат бўлмаса, бу поғонадан дориларнинг қуввати ва хоссаларини зикр қилишга ўтишни истамайман, чунки бу ҳақда жуда кўп гапириш керак, мен кабиларга эса бу оғир”, дейди. Бундан ташқари, Берунийга “Сайдана”ни китобат қилишга ёрдамлашган шогирди Абу Ҳамид ан-Нахшахий касалхонада фаолият юритувчи табиб бўлган ва Берунийнинг ёзишича, тиббий адабиётни ҳам яхши билган. Агар Беруний дориларнинг тиббий хоссаларини қўшиш ниятида бўлганида, бу ишни шогирдига ҳам топшириши мумкин эди. Лекин аллома илмий услубининг муҳим бир жиҳати – у китобий маълумотларни имкон қадар амалиётда ўзи текширганини инобатга олсак, шахсан ўзи тиб амалиёти билан шуғулланмагани учун тажрибада текширилмаган маълумотларни четлаб ўтган бўлиши мумкин. Шу ўринда форсий таржиманинг муаллифи Абу Бакр ал-Косоний ҳам ўз таржимасида дориларнинг фақат ярмисини тиббий маълумотлар билан бойитганлигини таъкидлаш жоиз. Зеро, форсий таржиманинг Британия музейидаги Or 5849 шифрли 1776 йилда Деҳлида кўчирилган нусхасида умумий ҳисобда 840 та дори зикр қилинган бўлса, шулардан фақат 430 тасининг тиббий хоссалари баён қилинган [5]. Бунга, биринчи навбатда, Косонийнинг қўшимчалари учун асосий манба бўлган Абу Зайд ал-Арражоний асаридаги маълумотларнинг етарли ҳажмда бўлмаганлиги сабаб бўлгандир. Лекин шунинг баробарида, дорининг маълумлик даражаси, бошқа манбаларда ҳам у ҳақдаги маълумотларнинг бор-йўқлиги, тиббий амалиётда унга бўлган эҳтиёж ёки унинг ҳудудий тарқалиши ва бошқа шу каби омиллар ҳам таъсир қилган бўлиши мумкин. Аммо нима бўлганда ҳам, дорилар тиббий хоссаларининг қўшилиши табиблар учун жуда фойдали бўлиб, асарнинг амалий аҳамиятини оширган.

Хулоса ўрнида шуни айтиш мумкинки, Берунийнинг “Китоб
ас-сайдана фи-т-тибб” асари форс тилига таржима қилингандан сўнг унга бўлган қизиқиш ортиб, кейинги даврларда ҳам китобат қилинган, чунки унга таржимон Абу Бакр Косоний томонидан Беруний матнига қўшимча қилиб, дориларнинг тиббий хоссалари ҳам киритилган. Тадқиқотчиларнинг изланишлари туфайли форсча таржиманинг ҳозирда 7 та нусхаси ва 1 та нашри маълум. Форсий таржима матнининг нашр қилиниши Беруний асарига қизиқувчи тадқиқотчилар доирасини кенгайтирди. Жумладан, Беруний таваллудининг 1050 йиллигига бағишлаб нашрга тайёрланаётган “Сайдана”нинг ўзбек тилига таржимасида ҳам ана шу манбалар истифода этилади.

 

 

 

 

Фойдаланилган адабиётлар

 

1. Абу Райхан Беруни. Избранные произведения. Т. IV. Фармакогнозия в медицине / Исследование, перевод, примечания и указатели У. И. Каримова. Ташкент, 1974.
2. Абу-р-Райхан Мухаммед ибн Ахмед ал-Бируни. Собрание сведений для познания драгоценностей (Минералогия). Пер. А.М.Беленицкого. Ред. Проф. Г.Г.Леммлейна, проф. Х.К.Баранова и А.А.Долининой. Статьи и примеч. А.М. Беле-ницкого и Г.Г. Леммлейна. Москва, 1963.
3. “Китоб ас-сайдана фи-т-тибб”нинг форсий таржимаси. Маниса халқ кутубхонасида сақланаётган 1789 ашё рақамли қўлёзма (Маниса, Туркия).
4. Мужтабо Минавий. Бар расиҳо-йи дар бора-и Абу Райҳон Бируний. Теҳрон, 1352/1973 (форс тилида).
5. Сайдана-и Абу Райҳон Бируний. Британия кутубхонаси қўлёзмаси. Or. 5849 (Лондон, Буюк Британия).
6. Arabic text by Abu Rayhan-Biruni. Translated in 8^th century of Hijrah by Abu Bakr ibn-I Ali Kasani. Ed. By M. Sotoodeh and Iraj Afshar. Tehran, 1979.

 

 С. Каримова

 

Абу Райҳон Беруний “Китоб ас-сайдана фи-т-тибб” асари форсча таржимасининг қўлёзмалари ҳақида

 

Мақола хоразмлик буюк энциклопедик олим Абу Райҳон Муҳаммад ибн Аҳмад Беруний (973–1048) қаламига мансуб “Китоб ас-сайдана фи-т-тибб” (“Табобатда доришунослик” ёки “Фармакогнозия”) номли араб тилидаги асарнинг форсча таржимаси қўлёзмалари таҳлилига бағишланган. Сайдана олим ҳаётининг сўнгги йилларида ёзилган бўлиб, тугалланмай, қоралама шаклида қолган ва бизгача 678/1279–80 йилларда кўчирилган нуқсонли, ягона нусхада етиб келган. Асар ХШ асрнинг бошларида Абу Бакр Косоний исмли моҳир табиб томонидан Ҳиндистонда форс тилига таржима қилинган. Форсча таржиманинг арабча аслиятдан фарқлари бор: асарнинг муқаддима қисми қисқартириб, ўзгартирилган; доришунослик қисмида кўп дориларнинг тиббий хоссалари ҳам қўшилган. Форсий нусхада арабча оригиналда мавжуд 5 та суқутнинг матни бор. Бу эса асарнинг рус тилидаги нашрида аслиятнинг матнини тўлдириб, тиклаш имконини берган. Ҳозирда “Сайдана” форсча таржимасининг 7 та қўлёзмаси маълум бўлиб, улар Туркия, Эрон, Ҳиндистон, Буюк Британия ва Покистон кутубхоналарида сақланади. Энг қадимги нусха милодий ХШ ёки XIV асрда китобат қилинган. Сўнгги кўчирилган қўлёзма эса ХIХ асрга мансуб. 1979 йилда “Сайдана” форсча таржимасининг 5 та қўлёзмаси асосида танқидий матни Эронда чоп этилган. Ноширларнинг фикрича, “Сайдана” матни даставвал икки қисмдан иборат бўлиб, Беруний иккинчи қисмни дориларнинг тиббий хоссаларига бағишлаган. Бизнингча, бу фикр баҳсли бўлиб, мазкур қисмни Беруний эмас, асарнинг таржимони Косоний қўшган.

 Калит сўзлар: Беруний, Китоб ас-сайдана, Абу Бакр Косоний, ўрта асрлар мусулмон Шарқи доришунослиги, XI аср арабийзабон доришунослик китоблари, форсча тиббий қўлёзмалар, содда дорилар ҳақидаги манбалар.

 

С. Каримова

 

О рукописях персидского перевода труда
Абу Райхана Беруни “Китаб ас-сайдана фи-т-тибб”

 

Статья посвящена анализу рукописей персидского перевода труда на арабском языке великого хорезмийского ученого-энциклопедиста Абу Райхана Мухаммада ибн Ахмада Беруни (973–1048) “Китаб ас-сайдана фи-т-тибб” (“Фармакогнозия”). “Сайдана” была написана в последние годы жизни ученого и осталась незавершенной, в черновом варианте и дошла до нас в единственной дефектной рукописи, переписанной в 678/1279–80 г. В начале ХШ века этот труд был переведен на персидский язык в Индии искусным врачом по имени Абу Бакр Касани. Текст персидского перевода отличается от арабского оригинала: переводчик сократил предисловие Беруни и включил свои дополнения; в фармакологической части для многих лекарств добавлены их лечебные свойства. В персидском переводе имеется текст пяти лакун, существующих в арабском оригинале, что дало возможность в русском переводе дополнить и восстановить текст Беруни. В настоящее время известны семь рукописей персидского перевода “Сайдана”, они хранятся в библиотеках Турции, Ирана, Индии, Великобритании и Пакистана. Самая ранняя рукопись относится к ХШ или XIV в., поздняя – к ХIХ в. На основании пяти рукописей в 1979 г. в Иране был издан критический текст персидского перевода. Издатели полагают, что первоначально “Сайдана” состояла из двух частей, вторая часть которой содержала лечебные свойства лекарств. По нашему мнению, это спорный вопрос и вторая часть труда является дополнением не самого Беруни, а персидского переводчика Касани.

Ключевые слова: Беруни, Китаб ас-сайдана, Абу Бакр Касани, средневековая мусульманская фармакология, арабоязычные фармакопеи XI века, персидские медицинские рукописи, источники по Materia Medica.

 

1. Karimova

 

On the manuscripts of the Persian translation of the work by

Abu Rayhan Biruni “Kitab al-saydana fi al-tibb”

 

The article is devoted to the analysis of the manuscripts of the Persian translation of the work in Arabic by the great Khorezm polymath Abu Rayhan Muhammad ibn Ahmad al-Biruni (973–1048) “Kitab
al-saydana fi al-tibb” (“Pharmacognosy”). “Saydana” (hereinafter) was written in the last years of the scientist's life and remained unfinished, in a draft version, and has come down to us in a single defective manuscript, copied in 678 / 1279–80. At the beginning of the 13th century, this work was translated into Persian in India by a skilled physician named Abu Bakr Kasani. The text of the Persian translation differs from the Arabic original: the translator shortened al-Biruni's introduction and included his own additions; in the pharmacological part for many drugs, their medicinal properties are added. The Persian translation contains the text of five gaps that exist in the Arabic original, which made it possible to supplement and restore the text of Biruni in the Russian translation. At present, seven manuscripts of the Persian translation of “Saydana” are known, they are kept in the libraries of Turkey, Iran, India, Great Britain and Pakistan. The earliest manuscript belongs to the 13th or 14th century, the latest – to the 19th century. On the basis of five manuscripts, a critical text of the Persian translation was published in 1979 in Iran. The publishers believe that originally “Saydana” consisted of two parts, the second part of which contained the medicinal properties of drugs. In our opinion, this is a controversial issue, and the second part of the work is an addition not to
al-Biruni himself, but to the Persian translator Kasani.

Key words: al-Biruni, Kitab al-saydana, Abu Bakr Kasani, medieval Muslim pharmacology, Arabic-language pharmacopoeias of the 11th century, Persian medical manuscripts, sources on Materia Medica.

 

 

Б. Абдухалимов

 

Образцы залоговых документов из энциклопедии

Абу Хафса ан-Насафи

 

Мы продолжаем публикацию серии статьей, посвященных изучению юридических документов, включенных в двадцать восьмой раздел уникального труда Абу Хафса ан-Насафи (1067–1142) «Место восхождения звезд и средоточие наук» («Матла‘ ан-нуджум ва маджма‘ ал-‘улум»)[2]. Предметом нынешней нашей публикации являются разделы книги, посвященные залоговым документам.

 

[XIV]

[л. 252а, 3– л. 252а, 7]

 

Залоговая запись¹⁾

 

(1) Заявил такой-то добровольно в состоянии здравия его тела; здравости его рассудка и разрешенности его дела, не имея за собой никаких препятствий для правильности его заявления, (2) что [числится] за ним такому-то и в качестве задолженности ему столько-то дирхемов в виде права обязательного и долга непременного по причине такой-то. (3) И что отдал в залог за этот долг этому взыскателю всю усадьбу, которая есть у него в таком-то месте, а ограничивают ее… с ее границами и всеми ее правами (4) [отдал ее] залогом правильным, могущим быть принятым, разрешенным, свободным [от иных обязательств]. (5) Передал он ее ему, и тот получил лично ее от него со всеми ее правами и ее службами. (6) И она [отныне] в руке его, взятая в удержание² за этот его долг.

(7) Нет никакого пути у сего залогодателя к освобождению этого [имущества], пока остается за ним что-нибудь из этого долга. (8) И подтвердил истинность сего сей принимающий заявление относительно этого в устной форме. (9) И взяли они оба свидетелями… и т.д.

[XIV а]

[л. 252а, 7–л. 252а, 10]

 

А если при этом было, что он назначил его [т.е. залогодержателя] уполномоченным на продажу сего [имущества], ты пишешь после [констатации] получения [имущества]: (6а) При том, что сей залогодержатель полномочен продать это [имущество] в начале такого-то месяца в таком-то году, если не выплатит сей залогодатель эти деньги сему залогодержателю и не уплатит ему сей долг. (7а) И будет он [в праве] продать сие за любую цену, какую он захочет, и взять эту цену в уплату его долга, если она будет соответствующей его долгу. (8а) Если же в этой [цене] будет избыток над этим долгом, то он вернет его этому залогодателю, а если в этой [цене] будет недостаток до этого долга, то он [т.е. недостаток] будет долгом за этим залогодателем в своем положении, который [залогодержатель] взмет с него.

 

[XIV б]

[л. 252а, 10–л. 252а, 13]

 

А если при этом будет условие передать этот залог в руки доверенного лица, ты пишешь после [констатации] получения [имущества] “в качестве залога правильного”, а затем: (6б) И согласились сей залогодатель и сей залогодержатель на то, чтобы передать этот залог в руки такого-то, который будет доверенным лицо их обоих, коему вверено получение сего [залога].

(7б) И передал сей залогодатель этот залог сему доверенному лицу, и тот получил его лично путем вручения его ему, свободного от всяких препятствий, при согласии со стороны залогодержателя. (8) А он доверенное лицо между ними обоими, поверенный в этом.

 

[XIV в]

[л. 252а, 13–л. 252а, 14]

 

А если это доверенное лицо уполномочено продать его [т.е. залог], ты пишешь: (6в) И назначил [залогодатель] его уполномоченным на продажу сего [залога] по наступлению этого срока, который продаст его и получит лично сумму этого; выплатит этот [доверенный] залогодержатель [эту сумму] этому взыскателю в уплату долга его… и т.д.

[XIV г]

[л. 252а, 14–л. 252а, 17]

 

А если при этом есть разрешение на извлечение выгоды [из залога], ты пишешь: (7) И разрешил сей залогодатель сему залогодержателю поселиться в этой усадьбе самому или поселить в ней, кого он хочет, и извлекать из нее выгоду, как он хочет, без [каких-либо] условий, которые [ранее] были [связаны] с этим залогом. (8г) И он дозволил ему это при том, что всякий раз, если он будет запрещать ему извлекать пользу из сей [усадьбы], так, как это описано в сей [записи], то это будет при сем разрешено ему разрешением [ни от чего] не зависящим до тех пор, пока не выплатит сей залогодатель сему залогодержателю этот долг. (9г) И принял сей залогодержатель это от него лицом к лицу…

 

[XIV]
(л. 254а, 3–л .254a, 7)

 

كتاب الرهن

 

(1) أقرّ فلان طائعا فى حال صحة بدنه و قيام عقله و جواز أمره لا عليه بمنع صحّة إقراره (2) أنّ لفلان عليه وفى ذمّته كذا درهما حقّا واجبا و دينا لازما بسبب كذا (3) و أنّه رهن بهذا الدين هذا الطالب جميع الدار التى هى له بموضع كذا و تحدّها [...] بحدودها و حقوقها كلّها (4) رهنًا صحيحاً مقبوضًا مجوزًا مفرّغا (5) دفعها اليه فقبضها منه بجميع حقوقها و مرافقها (6) وهى فى يده محبوسة بدينه هذا (7) لا سبيل لهذا الراهن إلى افتكاكه[3] ما بقى عليه شئ من هذا الدين (8) و صدّقه هذا المقرّ له ذلك شفاها (9) و اشهدا [...] الى آخره

 

 [XIVа]

(л. 254а, 7–л. 254a,10)

 

 -فان كان فيه جعله وكيلا فى بيعه كتبت بعد القيض [:] (а6) على أنّ هذا المرتهن وكيل فى بيع ذلك غرّة شهر كذا فى سنة كذا إن لم يدفع هذا الراهن هذا المال الى هذا المرتهن ولم يقضه هذا الدين (а7) يبيعه بأىّ ثمن شاء و يأخذ ثمنه قضاء لدينه إن كان مثل دينه (а8) فإن كان فيه فضل على هذا الدين ردّه على هذا الراهن وإن كان فيه نقصان من هذا الدين كان دينا على الراهن يطالبه به

 

 [XIVб]

 

(л. 254а, 10–л.254a, 13)

 

فإن كان فيه شرط جعل الرهن على يد عدل كتبت بعد القبض رهنا صحيحا ثم (б6) أنّ هذا الراهن و هذا المرتهن تراضيا على أن يجعلا هذا الرهن يد يكون عدلا لهما أمينا فى قبضه (б7) وقد دفع هذا الراهن الرهن الى هذا العدل فقبضه منه بتسليم أليه فارغًا عن كلّ مانع برضاء من هذا المرتهن (б8) فهو عدل بينهما أمين فى ذلك

 

 [XIV в]

 (л. 254а, 13–л. 254a, 14)

 

فان كان العدل مأمورًا ببيعه كتبت و جعله امينا فى بيعه عند محلّ هذا الأجل يبيع ذلك و يقبض ثمنه و يدفع المرتهن الى هذا الطالب قضاء لدينه[...]الى آخره

 

 

 

 

 

 

[XIV г]

(л. 254а, 14–л. 254a, 17)

 

 -فإن فيه الاذن بالانتفاع كتبت (г7) و قد أذن هذا الراهن لهذا المرتهن أن سكن هذه الدار بنفسه و يُسكنها من أحبّ وينتفع بها على ما حبّ من غير شرط كان فى هذا الرهن (г8) واتاح له ذلك على انّه كلّما نهاه عن الانتفاع بها على ما وصف فيه فهو مأذون له فى ذلك أذنًا مستقلّا ما لم يقض[4] هذا الراهن هذا المرتهن هذا الدين (г9) و قبل هذا المرتهن ذلك منه مواجهةً[...]

 

Использованная литература

1. Абдуҳалимов Б., Муҳаммадаминов С. О формуляре вакуфных распоряжений по “Матла ан-нуджум ва маджма ал-улум” Абу Хафса ан-Насафи. Шарқшунослик. 2011. № 1 С. 3–6.
2. Абдуҳалимов Б., Муҳаммадаминов С. О формуляре завещательной записи по “Матла ан-нуджум ва маджма ал-улум” Абу Хафса
   ан-Насафи. Шарқшунослик. 2013. № 16. С. 3–6.
3. Абдуҳалимов Б. Формуляры записей о купле и продаже усадьбы из сборника Абу Хафса ан-Насафи. Мерос. 2020. № 1. С. 3–

 

Б. Абдуҳалимов

 

Абу Ҳафс ан-Насафий тўпламидан ўрин олган гаров масаласига оид қозилик ҳужжатлари намуналари

 

Мазкур мақолада ЎзР ФА ШИ қўлёзмалар фондида сақаланаётган Абу Ҳафс ан-Насафийнинг (ваф. 1142 й.) “Матлаъ
ан-нужум ва мажмаъ ал-улум” (“Юлдузларнинг чиқиш ва илмларнинг тўпланиш жойи”) ноёб қўлёзма асаридан йигирма саккизинчи бўлимдан ўрин олган гаров билан боғлиқ ҳужжатлар намунаси туркуми эълон қилинмоқда. Бу ерда мулкни гаровга қўйиш ва олиш, унда вакилнинг иштироки шартлари, ваколатлари, уларни қайд этиш каби қозилик ҳужжат намуналарининг илмий-изоҳли таржимаси ҳамда арабий матни берилган. Мазкур гаровга оид қозилик ҳужжатлари намуналари Қорахонийлар ва ундан кейинги даврларда қозилик маҳкамаларида иш юритиш ҳужжатлари қандай бўлган деган масалаларга ойдинлик киритади. Бу ерда келтирилган қозилик ҳужжатлари намуналари мусулмон оламида ноёб ҳужжатлардан бири ҳисобланади.

Калит сўзлар: Абу Ҳафс ан-Насафий, “Матлаъ ан-нужум ва мажмаъ ал-улум”, қозилик ҳужжат намуналари, гаров, гаровга мулк қўйювчи ва уни олувчи, вакил.

 

Б. Абдухалимов

 

Образцы залоговых документов из энциклопедии

Абу Хафса ан-Насафи

 

В настоящей статье представлены образцы залоговых документов, содержащиеся в двадцать восьмом разделе редчайшего рукописного экземпляра труда Абу Хафса ан-Насафи (ум. в 1142 г.) «Матла‘ ан-нужум ва мажма‘ ал-‘улум» («Место восхождения звёзд и средоточие наук»), которым располагает фонд Института востоковедения АН РУз. Наряду с оригинальным арабским текстом предлагается научно-комментированный перевод таких образцов юридических документов, как передача и принятие имущества под залог, условия участия в этом процессе доверенного лица, его полномочия и порядок их закрепления. Данные юридические документы, посвящённые залоговой тематике, проливают свет на вопросы делопроизводства в судебных институциях, характерных как для времён династии Караханидов, так и для более поздних периодов. Представленные тексты относятся к группе наиболее ценных и редких образцов мусульманских юридических документов.

Ключевые слова: Абу Хафс ан-Насафи, «Матла‘ ан-нужум ва мажма‘ ал-‘улум», образцы юридических документов, залог, залогодатель и залогодержатель, уполномоченное лицо.

 

1. Abdukhalimov

Samples of pledge documents from the encyclopedia by

Abu Hafs an-Nasafi

 

This article presents samples of pledge documents contained in the twenty-eighth chapter of the rarest handwritten copy of the work by Abu Hafs al-Nasafi (d. 1142) “Matla' an-nujum va majma' al-'ulum” (“The place of the rising stars and the center of sciences”), which is kept in the Fund of the Institute of Oriental Studies of the Uzbekistan Academy of Sciences. Along with the original Arabic text, a scientifically commented translation of such samples of legal documents as the transfer and acceptance of property on bail, the conditions for the participation of a trustee in this process, his powers and the procedure for their consolidation are offered. These legal documents devoted to collateral issues shed light on the issues of office work in judicial institutions, which are typical both for the times of the Karakhanid dynasty and for later periods. The presented texts belong to the group of the most valuable and rare examples of Muslim legal documents.

Key words: Abu Hafs an-Nasafi, “Matla‘ an-nujum wa-majma‘
al-‘ulum”, samples of legal documents, pledge, pledgor and pledgee, authorized person.

 

 

Н. Тошов

Жувайнийнинг “Тарихи жаҳонгушо” ва Рашидиддиннинг

“Жоме ат-таворих” асарлари қиёсий тадқиқи

 

Хоразмшоҳлар-Ануштегинийлар салтанати (1097–1231) Чингиз-хон (ҳукмронлиги 1206–1227 йиллар) ва унинг яқин авлодлари амалга оширган истилолар ҳамда мўғуллар ҳукмронлиги тарихига бағишланган араб ва форс тилидаги манбалар талай. Улар орасида Алоуддин Жувайний (1226–1283) ва Рашидиддин Фазлуллоҳ (1247–1318) қаламига мансуб форс тилидаги икки асарнинг алоҳида ўрни бор. Бу икки манба орасидаги боғлиқликни, фарқли ва муштарак жиҳатларни, буларнинг сабабларини аниқлаш муҳим илмий аҳамиятга эга бўлиб, бу, хусусан, улардан тўғри ва унумли фойдаланиш учун имкон яратади. Ушбу мақола айни шу вазифалар ечимига қаратилган. Ишни ушбу асарлар тўғрисида қисқача маълумот бериб ўтишдан бошлаган маъқул.

Алоуддин Атомалик б. Баҳоуддин Жувайний мансуб бўлган хонадон жуда қадимий ва нуфузли бўлиб, унинг вакиллари турли даврларда Аббосийлар (750–1258), Салжуқийлар (XI–XII асрлар) ва Хоразмшоҳлар-Ануштегинийлар салтанатларида юқори лавозимларда хизмат қилишган. Жумладан, унинг бобоси Шамсиддин Муҳаммад (ваф. 1229) хоразмшоҳ Алоуддин Муҳаммад (1200–1220) ҳамда унинг ўғли ва вориси Жалолиддин Мангуберди (1220–1231) саройида молиявий ишларнинг бошида турувчи соҳиб-девон, яъни бош вазир мансабида фаолият кўрсатган. Жувайний ўз асарида Хоразмшоҳлар давлатига хайрихоҳлигини очиқ намоён этишининг сабабларидан бири ҳам шу бўлса керак. Тақдир тақозоси билан Алоуддиннинг отаси Баҳоуддин Жувайний (ваф. 1253) 1230 йиллар ўрталарида мўғуллар хизматига киришга мажбур қилади, кейинчалик унинг ўғиллари Алоуддин ва Шамсиддин Жувайний ҳам мўғуллар хизматига жалб этилади. Алоуддин умрининг охирига қадар турли лавозимларда, шу жумладан, умрининг сўнгги 20 йили мобайнида Чингизхоннинг набираси Ҳулагухон (1256–1265) томонидан асос солинган Элхонлар давлатида Бағдод ҳокими сифатида мўғулларга хизмат қилди.

Алоуддин Жувайний “Тарихи жаҳонгушо” асарини 1252–1260 йиллар орасида ёзиб тугатган. Асар уч жилддан иборат, биринчи жилд мўғуллар ва уларнинг истилолари, иккинчи жилд асосан Хоразмшоҳлар, учинчи жилд эса Мангу-қоон (Мункэ-қоон; 1251–1258) даври ва Исмоилийлар давлати тарихига бағишланган[5].

Рашидиддин Фазлуллоҳ б. Абулхайр Али келиб чиқиши бўйича Эрон ғарбида яшаган яҳудийлардан бўлган[6]. Бобоси, отаси ва ўзи табиблик билан шуғулланган. Рашидиддиннинг тарихдан ташқари яна илоҳиёт, тафсир сингари фанларга оид қатор асарлари ҳам мавжуд. Бир неча элхоний ҳукмдорлар қўл остида табиб, вазир ва бошқа лавозимларда хизмат қилиб, кенг кўламли молиявий ва маъмурий ислоҳотлар ўтказган, ўзи ҳам катта бойлик тўплашга муваффақ бўлган. Давлат маблағларини талон-торож қилиш ва бошқа жиноятларда айбланиб, қатл этилган.

“Жоме ат-таворих” (“Тарихлар тўплами”) 1300–1311 йилларда ёзилган, уч жилдга, бу жилдлар эса, ўз навбатида, ички қисмларга бўлинади. Биринчи жилд турк ва мўғул халқларининг қадимги тарихидан то элхоний подшоҳ Ғозон (1295–1304) вафотигача бўлган даврни ўз ичига олади ва “Тарихи мубораки Ғозоний” деган алоҳида номга ҳам эга. Иккинчи жилд жаҳон (мўғулларгача бўлган мусулмон давлатлари ва Хитой, Ҳиндистон, қадимги яҳудийлар, франклар, Рим папалари, герман императорлари) тарихи ҳамда элхон Ўлжойту (1304–1316) ҳукмронлигига бағишланган. Дунё географиясига оид бўлган учинчи жилд бизнинг кунларгача етиб келмаган[7].

“Жоме ат-таворих” аслида муаллифлар жамоаси томонидан яратилган асардир. Уни ёзишда Абдуллоҳ Қошоний ва Аҳмад Бухорий иштирок этишгани яхши маълум. Бундан ташқари, мўғуллар ва турклар тарихини ёритишда Рашидиддинга мазкур халқлар тарихининг билимдони бўлган Бўлад Чжэнсян исмли хитойлик амир, шунингдек, бошқа хитойликлар, ҳиндистонлик ва, афтидан, европалик кишилар яқиндан ёрдам беришган [6: 25–26]. Таниқли шарқшунос Заки Валиди Тўғон “Жоме ат-таворих”нинг мўғуллар тарихидан ҳикоя қилувчи қисмлари аслида мўғул тилидаги бир асарнинг таржимасидир, деган фикрни илгари сурган [20: 60–72]. Бироқ бу тахмин якуний хулосасини топганича йўқ.

Рашидиддиннинг солномаси, шубҳасиз, бебаҳо манба ва жаҳон тарихшунослигида у маълум маънода Жувайний асаридан-да, машҳурроқ. Аммо бу ҳол асосан Рашидиддиннинг турк ва мўғул халқлари, Мўғулистон тарихи, Чингизхон аждодлари ва унинг давлат тепасига келиши воқеаларини кенг баён этганлиги туфайлидир. Асардаги Элхонлар, айниқса, Ғозонхон ва Ўлжойту ҳукмронлиги тарихи ҳам оригинал ва қимматли. Бошқа кўп қисмлар, айниқса, Хоразмшоҳлар давлати тарихи, мўғулларнинг истилоларидан нақл қилувчи қисмлар асосан Жувайнийга таяниб ёзилган. Бунда Рашидиддин “Тарихи жаҳонгушо”ни анча соддалаштириб, қисқартириб баён қилган, кўплаб шеърлар ва арабий иқтибосларни тушириб қолдирган.

Кўриб чиқилаётган икала асар ўртасидаги фарқлардан бири уларнинг яратилишига туртки бўлган омилнинг турлича эканлигидадир. Биринчи асарнинг “Тарихи жаҳонгушо” – “Жаҳон фотиҳи тарихи” деб аталганидан кўриниб турибдики, у Чингизхонга бағишланган. Аммо у билан танишар эканмиз, Чингизхоннинг кенжа ўғли Тўли (тахм. 1191–1232) ва унинг авлодларига эътибор, улар шарафига айтилган мақтов сўзлари ҳатто Чингизхонга нисбатан айтилган ҳамду санолардан-да кўпроқ эканлигига гувоҳ бўламиз. Бу ҳол осонгина изоҳланиши мумкин. Асар ёзилаётган пайтда мўғул империяси бошида Тўлининг ўғли Мангуқоон турар, Жувайнийнинг 1255 йилдан кейинги бевосита патрони Ҳулогухон ҳам унинг учинчи ўғли эди. Муқаддимада айтилишича, 650/1252–53 йили муаллифга бахт кулиб боқиб, у “жаҳон подшоҳи Мангуқоон остонасини ўпиш шарафига муяссар” бўлган, шундан сўнг бир неча содиқ дўстлар унга “давр подшоҳининг сара ва фахрли ишларини абадийлаштириш” учун бир тарих битиш лозимлигини ишора этганлар [3, I: 3].

Мўғул олими Ш. Бира Жувайнийнинг юқорида келтирганимиз ҳамда “дўстларнинг қатъий ҳукм ўрнидаги ишоралари”, “азизлар амри” каби бошқа сўзларига асосланиб, у асарини таклиф билан эмас, балки буйруқ, яъни мўғулларнинг фармойиши билан ёзган, деган фикрни илгари суради [2: 118]. Бизнингча, бу фикрга қўшилиб бўлмайди. Биринчидан, бундай қолип (клише) иборалар айнан бирор ҳукмдорнинг буйруғи билан ёзилмаган асарларда учрайди. Башарти асар Мангуқоон ёки бошқа ҳукмдор ёхуд амалдорнинг фармойиши билан ёзилганида эди, муаллиф бу ҳақда ўқувчиларни албатта хабардор қилган бўларди. Муаллифнинг асарни бирор кишига тақдим этганлиги ҳақида ҳам ҳеч қандай маълумот йўқ. Хуллас, гарчи асар мўғулларга бағишланган бўлса-да, у мўғуллар буйруғи ёки буюртмаси билан эмас, балки муаллифнинг шахсий ташаббуси билан ёзилган, деган хулосага келишимизга катта асос бор. Шулардан келиб чиққан ҳолда “Тарихи жаҳонгушо”ни шартли равишдагина расмий тарих деб аташимиз мумкин.

Рашидиддин ўз солномасини мўғул ҳукмдорларининг, аниқроғи, мазкур Ғозонхоннинг буйруғи билан ёзган [6: 27; 9, I/1: 67], бинобарин, “Жоме ат-таворих”нинг расмий тарих эканлиги ва шундан келиб чиқувчи оқибатлар ўз-ўзидан аён[8]. Жувайний билан Рашидиддин асарлари орасидаги бу фарқни назардан қочирмаслик лозим, зеро айрим масалаларда бу омил катта аҳамият касб этади ва асар мазмуни билан боғлиқ кўп жиҳатларни тушуниш ва тушунтиришда кўмак беради. Айтилганларни қуйидаги мисол билан тасдиқлаш мумкин.

Бир қарашда, Жувайнийнинг мўғул истилоларига кенг тўхталгани Ш. Биранинг фикрига исботдек туюлади. Аммо мўғулларни ўз ҳарбий муваффақиятларини эмас, балки қадимги тарихини абадийлаштириш кўпроқ қизиқтирган. Фикримизга далил сифатида мўғуллар буюртмаси билан иш бошлаган Рашидиддин асосий эътиборини айни шу мавзуга қаратгани, “Мўғулларнинг махфий тарихи” китобида ҳам ушбу мавзу етакчи ўрин эгаллаши, Шимолий Хитой, Тангут ва Хоразмшоҳлар давлатлари, Рус ва бошқа ҳудудларнинг босиб олинишига бор-йўғи олти бет ажратилганини айтиш кифоя бўлса керак [11: 179 ва давоми]. Мўғулларнинг зафарли юришларига келсак, уларни Рашидиддин деярли тўлалигича Жувайнийдан кўчириб ёзган, фақат баъзи тафсилотларни бошқа ёзма манбалардан ўзлаштирган. Бунинг устига, бу қисмларни Рашидиддиннинг ўзи эмас, унинг ёрдамчиларидан бири ёзган, деб тахмин қилишга катта асос бор, бинобарин ғоят муҳим ва мунозарали бўлиб қолаётган масалага анча ойдинлик киритиш мумкин.

Гап шундаки, бир ўринда Жувайний Жанд, Сиғноқ, Ашнос ва бошқа шаҳарларнинг Улус Иди (ёки Улуш Иди) томонидан забт этилганлигини ёзади [3, I: 66–70]. Ҳолбуки, барча манбалар, шу жумладан Жувайнийнинг ўзи бошқа бир ўринда берган маълумотга кўра [3, I: 64], мазкур шаҳарларга қарши Чингизхоннинг тўнғич ўғли Жўжи бошчилигидаги қўшин жўнатилган. Рашидиддинда эса бу шаҳарларни забт этишда ҳам Жўжи, ҳам Улус Иди иштирок этди, дейилган [9, I/2: 199–200]. Бу чалкашлик тадқиқотчиларнинг турли тахминларига сабаб бўлган эди [12: 65]. Бу чалкашликнинг ечимини мазкур Ж. Бойл топди. Бир мақоласида у айрим мўғул шаҳзодаларининг “Тарихи жаҳонгушо”да ўз номи билан эмас, балки ўлимидан кейин берилган унвон (ёки шарафли лақаб) остида зикр этилишига эътибор қаратиб, хусусан Жўжининг “Улус-Иди (ёки Улуш-Иди)”, Тўлининг “Улуғ-нўён”, Ўктойнинг “Қоон”, Чингизхоннинг укаси Темуганинг “Ўтегин (Ўт-тегин)”, Тўлининг хотини Сўрғоқтонининг “Беки” деб аталишларини исботлаб берди [15][9]. Хуллас, Жўжи билан Улус Иди битта шахс бўлиб, Улус Иди аслида Жўжи вафотидан сўнг унга берилган унвон бўлган.

Айни пайтда Ж. Бойлнинг шу муносабат билан билдирган фикри мунозарага асос беради. Унинг ёзишича, Рашидиддин Жувайний асаридаги чалкашликни тушунмай, Жанд томон юборилган қўшин бошида икки киши – Жўжи билан Улус Иди турган, деган хулосага келган. Бироқ бу хулосага қўшилиш қийин. Рашидиддин ўз солномасининг биринчи жилд, биринчи китобида барча турк ва мўғул қабилаларини санаб ўтиб, ҳар бир қабила ё уруғдан чиққан саркардаларни, ҳатто ўнликка бошчилик қилганларини ҳам бирма-бир таништиради. Шу жилднинг иккинчи китобида эса у туман ва мингликларга бошчилик қилган лашкарбошиларни номма-ном санаб чиқади. Улус Иди ҳар икки жойда ҳам зикр этилмаган[10]. Бутун бошли бир қўшинга сардорлик қилган кишининг Рашидиддин назаридан четда қолиши жуда шубҳали. Қолаверса, марҳум подшоҳзодалар исмига табу қўйишдек мўғуллар орасида кенг тарқалган ҳодисадан бохабар бўлган, Ўктойнинг ёшлигида вафот этиб кетган ўғли исмига табу эълон қилинганлигини билган Рашидиддиннинг [9, II: 12] Жўжига нисбатан ҳам шундай иш амалга оширилганлигини билмаслиги ҳақиқатдан анча йироқ.

Бу эса “Жоме ат-таворих”нинг мазкур жойлари Рашидиддин эмас, балки унинг ёрдамчиларидан бири томонидан ёзилган бўлса-чи, деган тахминга туртки беради. Боз устига, Рашидиддин ҳатто асарининг ушбу қисмларини таҳрир ҳам қилмаганлигини гумон қилишга ҳақлимиз[11]. Бунда шуни ҳам эътиборга олиш жоизки, “Жоме ат-таворих”нинг бу қисми содда тилда, бошқа қисмлар – Чингизхоннинг шажараси, унинг ҳокимият учун курашлари ва Тангут ҳамда Хитойга юришлари эса нисбатан жимжимадор, юқори услубда ёзилган [10: 157–158].

Кўпчилик тадқиқотчилар, шу жумладан В.В. Бартольд ҳам [1: 93], мусулмон давлатларининг босиб олиниши воқеаларини Рашидиддин тўлалигича Жувайнийдан кўчирган, деган фикрда эдилар. Ж. Бойл ўзининг “Жувайний ва Рашидиддин мўғуллар тарихи бўйича манба сифатида” номли мақоласида икала асарнинг матнини синчиклаб солиштириб, гарчи Рашидиддин ҳарбий юриш воқеаларини “Тарихи жаҳонгушо”дан сўзма-сўз кўчирган эса-да, айрим қўшимча маълумотлар ҳам бериб ўтганини аниқлаган [14: 133–137]. Мисол учун, Жувайнийга кўра, Жўжи Гурганж қамалида шахсан иштирок этмай, балки фақат мадад жўнатади [3, I: 97]. Рашидиддин қамал воқеалари ҳикоясида Жувайнийни сўзма-сўз такрорлайди, аммо Жўжини қамалда шахсан иштирок эттиради [9, I/2: 214–217]. Ж. Бойлнинг асосий хулосаси шундан иборатки, Жувайнийнинг маълумотлари “Мўғулларнинг махфий тарихи”га кўпроқ тўғри келса, Рашидиддиннинг “Олтин дебтер”дан фойдаланганлиги яққол кўзга ташланади.

Шу ўринда иккита нарсани таъкидлаб ўтишга эҳтиёж бор. Биринчидан, Бойлнинг бу хулосасидан Жувайний “Мўғулларнинг махфий тарихи” асаридан бевосита фойдаланган экан, деган фикр келиб чиқмаслиги керак. Иккинчидан, “Жоме ат-таворих”да Жувайний асари ҳамда ушбу давр бўйича асосий саналувчи бошқа манбалар (Ибн ал-Асир, ан-Насавий ва бошқа муаррихлар асарлари)га қўшимча равишда келтирилган бошқа маълумотлар ҳам анча топилади. Улар ё бизгача етиб келмаган манбалардан олинган, ёки бўлмаса вақт ўтиши билан пайдо бўлган янгича талқин ва миш-мишлар асосига қурилган. Мисол учун, машҳур жангда Жалолиддин Мангуберди ва унинг қолган-қутган қўшини Синд дарёсидан кечиб ўтгани ҳақида ҳикоя қилар экан, Рашидиддин мўғул аскарлари унинг ортидан ўзларини дарёга уриб, рақибни таъқиб қилмоқчи бўлдилар, бироқ Чингизхон бунга изн бермади, дейди [9, I/2: 224]. Бу иддао бошқа мўътабар манбалар тарафидан ҳам[12], билвосита далиллар билан ҳам тасдиқ топмайди ва, шубҳасиз, мўғул қўшинини алқаш учун тўқилган. Яна бир мисол: мутасаввиф Нажмиддин Кубронинг Урганч мудофаасида иштирок этгани ҳақида замондош манбаларнинг ҳеч бирида маълумот йўқ; бу факт дастлаб Рашидиддинда, сўнг Ҳамдуллоҳ Қазвинийда пайдо бўлади [9, I/2: 217; 19: 216].

Ўрганилаётган асарлар орасидаги фарқни Жалолиддин Мангубердига муносабат мисолида ҳам кўриш чиқиш мумкин. Жувайний уни турли бўёқларда кўкларга кўтариб мақтаб, “Шоҳнома” қаҳрамонларидан-да устун қўяди, унинг ғалабаларини жўшқинлик билан бўрттириб ҳикоя қилади, мағлубиятидан куюниб, буни оқлашга уринади. “Жоме ат-таворих”да бундай кўтаринкилик, тарафкашлик сезилмайди, айни пайтда Жалолиддинга нисбатан салбий баҳо ва муносабат ҳам кўзга ташланмайди[13].

Эътиборли ҳоллардан яна бири шуки, Рашидиддин “Тарихи жаҳонгушо”да келтирилган айрим воқеа-ҳодисаларни, тарихий шахслар фаолиятини онгли равишда ўз солномасига киритмаган. Бунга мисол сифатида биринчи навбатда Бухородаги Маҳмуд Торобий қўзғолонини келтириш мумкин[14]. Жувайний бутун бошли бир боб ажратган бу қўзғолон тўғрисида Рашидиддин ҳатто эслатмайди ҳам. Чамаси, мўғуллар ўзларининг ҳукмронлигига қарши кўтарилган бу халқ исёни мавзусини кўтаришни ман қилишган.

“Тарихи жаҳонгушо” билан “Жоме ат-таворих” орасидаги фарқлар ҳақида гапирганда яна бир масалага эътибор қаратиш керак бўлади. Жувайний Рашидиддиндан фарқли ўлароқ турк-мўғул атама ва сўзларини нисбатан кам қўллайди. Ҳатто келиб чиқиши туркий бўлган ўнлик тизими ҳам форсча даҳа, сада, ҳазора сўзлари билан, қўшин қисмлари эса арабий майсара, маймана ва қалб истилоҳлари билан аталган. Асарда келтирилган турк ва мўғул сўзларининг умумий сони ўттизга яқин (мўғулча исмлар ва жой номлари бундан мустасно, албатта).

Хулоса қилиб айтганда, ўрганилаётган икки асардаги умумий хусусиятлар улар муаллифларининг мўғуллар хизматида бўлишгани, кўп ҳолларда айни бир мавзуларни ёритишгани, бири иккинчисидан манба ўлароқ фойдалангани орқасида келиб чиққан бўлса, улар орасидаги тафовутлар ушбу муаррихларнинг турли даврларда яшаб, бошқа-бошқа чингизий хонадонлар хизматида бўлишгани, ҳар хил мақсадларни кўзлашгани, қайси манбалардан фойдаланиш имконига эга бўлганликлари каби омиллар билан изоҳланади.

 

Фойдаланилган адабиётлар

 

1. Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия // Академик В.В. Бартольд. Сочинения. Том I. Москва, 1963.
2. Бира Ш. Монгольская историография (XIII–XVII вв.). Москва, 1978.
3. Жувайний Алоуддин Атомалик. Тарихи жаҳонгушо. 3 жилдда / Мирза Муҳаммад Қазвиний нашри. Лейден–Лондон, 1912–
4. Ибн ал-Асир. Ал-Камил фи-т-та’рих. “Полный свод истории”. Избранные отрывки / Пер. с араб. яз., прим. и коммент.
   П.Г. Булгакова, доп. к пер., прим. и коммент., введ. и указ.
   Ш.С. Камолиддина. Ташкент, 2006.
5. Ан-Насави Шихаб ад-Дин Мухаммад. Сират ас-султан Джалал
   ад-Дин Манкбурны (Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны) / Изд. критич. текста, пер. с араб., предисл.
   З.М. Буниятова. Москва, 1996.
6. Петрушевский И. П. Рашид-ад-дин и его исторический труд // Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Том I, кн. 1 / Пер. с перс.
   Л.А. Хетагурова. Москва–Ленинград, 1952. Б. 7–37.
7. Полякова Е.А. Об этикетности и реалистичности в хрониках Джувейни и Рашид ад-дина // Общественные науки в Узбекистане. № 10. Тошкент, Б.53–55.
8. Рашидиддин Фазлуллоҳ Ҳамадоний. Жоме ут-таварих. 4 жилдда / Муҳаммад Равшан ва Мустафо Мусавий нашри. Теҳрон, 1373/1994.
9. Рашид ад-дин. Сборник летописей. Том I, кн. 1 / Пер. с перс.
   Л.А. Хетагурова. Москва–Ленинград, 1952; том I, кн. 2 / Пер. с перс. О.И. Смирновой. Москва–Ленинград, 1952; Том II / Пер. с перс. Ю.П. Верховского. Москва–Ленинград, 1960.
10. Смирнова О.И. Некоторые вопросы критики текста («Сборник летописей» Рашид ад-Дина, «Шах-наме» Фирдоуси и «История Бухары» Наршахи) // ППВ. Историко-филологические исследования, 1968. Москва, 1970. Б.155–165.
11. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. Том I / Введение в изучение памятника, пер., тексты, глоссарии
    С.А. Козина. Москва–Ленинград, 1941.
12. Тошев Н. Жувайний ва унинг “Тарихи жаҳонгушо” асари // Шарқшунослик. № 6. Тошкент, Б. 60–67.
13. Тошов Н.И. Алоуддин Жувайнийнинг “Тарихи жаҳонгушо” асари – Марказий Осиёнинг XII-XIII асрлар тарихига оид муҳим манба. Тарих фанлари номзоди … диссертация. Тошкент, 2004.
14. Boyle J.A. Juvayni and Rashid al-Din as sources on the history of the Mongols // В. Lewis, P.M. Holt (eds.). Historians of the Middle East. London, 1962. Б.133–137.
15. Boyle J.A. On the Titles Given in Juvaini to Certain Mongolian Princes // Harvard Journal of Asiatic Studies. № 19. Cambridge–Massachusetts, 1956. Б.146–154.
16. Juvaini ‘Alа-ad-Din ‘Atа-Malik. The History of the World Conqueror / Transl. from the text of Mirza Muhammad Qazvini by J.A. Boyle. Manchester, 1997.
17. Kamola T. Stefan. Rashid al-Din and the making of history in Mongol Iran. A dissertation … Doctor of Philosophy. University of Washington, 2013.
18. Minorsky Caucasica III: The Alan Capital Magas and the Mongol Campaigns // Bulletin of the School of Oriental and African Stuties. Vol. XIV/2. London, 1952. Р. 221–238.
19. The Ta’rikh-i-guzida or “Select history” of Hamdu’llah Mustawfi-i-Qazwini / Abridged in English by E. Browne, with indices of the Facsimile text by R. A. Nicholson. Pt. II. Leyden–London, 1913.
20. Togan A.Z.V. The Composition of the History of the Mongols by Rashid al-din // Central Asiatic Journal. Vol. 7/ Wiesbaden, 1962.
    Б. 60–72.

 

Н. Тошов

 

Жувайнийнинг “Тарихи жаҳонгушо” ва Рашидиддиннинг
“Жоме ат-таворих” асарлари қиёсий тадқиқи

 

Мақола XII–XIII асрлар тарихи бўйича икки мўътабар форсий манба – Жувайнийнинг “Тарихи жаҳонгушо” ва Рашидиддиннинг “Жоме ат-таворих” асарларини қиёсий ўрганишга бағишланган. Унда мазкур асарлар орасидаги ўзаро боғлиқликлар ҳамда фарқли жиҳатлар аниқланиб, буларнинг сабаблари очиб берилган. Хусусан, Рашидиддин Хоразмшоҳлар давлатининг мўғуллар томонидан босиб олиниши тафсилотларини Жувайний асосида баён этган бўлса-да, айрим қўшимчалар киритгани, ушбу қўшимчалар эса “Жоме ат-таворих”нинг бу қисмлари Рашидиддиннинг ўзи эмас, унинг ёрдамчиларидан бири тарафидан ёзилганига далил бўла олиши кўрсатилган.

Калит сўзлар: Жоме ат-таворих, Жувайний, компиляция, манбалар, мўғуллар, Рашидиддин, Тарихи жаҳонгушо, Хоразмшоҳлар-Ануштегинийлар давлати.

 

 Н. Тошов

 

Сравнительный анализ “Тарих-и джахангуша” Джувайни и “Джами‘ ат-таварих” Рашидаддина

 

Статья посвящена сравнительному изучению двух авторитетных персидских источников по истории XII-XIII вв. – “Тарих-и джахангуша” Джувайни и “Джами‘ ат-таварих” Рашид ад-Дина. В ней выявлены взаимосвязь и различия между этими сочинениями, раскрыты их причины. В частности, показано, что, хотя Рашид ад-Дин обстоятельства завоевания монголами государства Хорезмшахов изложил на основе Джувайни, он внес некоторые дополнения, которые могут служить доводом в пользу того, что эти части “Джами‘ ат-таварих” написаны не самим Рашид ад-Дином, а одним из его помощников.

Ключевые слова: Джами‘ ат-таварих, Джувайни, компиляция, источники, монголы, Рашид ад-Дин, Тарих-и джахангуша,  государство Хорезмшахов-Ануштегинидов.

 

1. Toshov

 

Comparative analysis of “Tarikh-i jahangusha” by Juvaini and “Jami‘ at-tawarikh” by Rashid ad-Din

 

The article is devoted to a comparative study of two authoritative Persian sources on the history of the 12th–13th centuries, i.e. “Tarikh-i jahangusha” by Juvaini and “Jami‘ at-tavarikh" by Rashid ad-Din. It reveals the relationship and differences between these works, reveals their reasons. In particular, it is shown that, although Rashid ad-Din outlined the circumstances of the conquest of the state of the Khorezmshahs by the Mongols relying on Juvaini, he made some additions that may serve as an argument in favor of the fact that these parts of “Jami‘ at-tavarikh” were not written by Rashid ad- Din but one of his assistants.

Key words: Jami‘ at-tavarikh, Juvaini, compilation, sources, Mongols, Rashid ad-Din, Tarikh-i jahangusha, state of the Khorezmshahs-Anushteginids.

 

 

О. Бўриев

 

Ҳофиз Шерозий дастхатидаги энг қадимги қўлёзма

 

ЎзР ФА Шарқшунослик институти қўлёзмалари асосий фондида Амир Хусрав Деҳлавий (тўла исми Яминиддин Абулҳасан; 1253, Патёли, ҳозирги Уттар-Прадеш штатининг Итова округи – 1325.27.9, Деҳли) қаламига мансуб “Хамса” асарининг машҳур шоир Ҳофиз Шерозий (1325–1388) томонидан кўчирилган қўлёзмаси мавжуд. У тарихимизда маърифатпарвар, тарихий илмлар билимдони, хаттот ва нодир қадимий қўлёзмаларни йиғиб, асраб-авайлаб келган маънавиятимизнинг фидойиларидан бўлган Шарифжон Махдум Садр Зиё (1867–1931) кутубхонасига тегишли. Қўлёзма ҳозирги вақтда ЎзР ФА Шарқшунослик институти фондида сақланади (инв. № 2179).

Амир Хусрав Деҳлавий – шоир ва адабиётшунос олим. Отаси Сайфиддин Маҳмуд асли Кешдан бўлиб, мўғуллар истилоси даврида Ҳиндистонга кўчган, Деҳли султонларидан Шамсиддин Элтутмиш (1211–1236) унга амирлик унвонини берган. Сайфиддин Маҳмуд Ҳиндистонда мўғулларга қарши жангларда ҳалок бўлган (1261 й.). Бобоси Имод ал-мулк невараси Хусравни саккиз ёшидан тасаввуф шайхи Низомиддин Авлиё хизматига беради ва у авлиёдан ўқиш ва ёзиш билан бирга, шеърият сабоқларини ҳам ўрганади. Хусрав Деҳлавий кейинчалик Деҳли султонлари хизматига ўтади, юқори мансабларга эришади. Шеърият соҳасида Саъдий Шерозий (1210–1292) ижодидан унумли фойдаланиб, кўплаб шеърий девонлар яратади.

ЎзР ФА Шарқшунослик институти қўлёзмалар хазинасида Амир Хусрав Деҳлавий қаламига мансуб асарларнинг анчагина қўлёзмалари сақланади ва улар Институт каталоги жилдларида, асосан, иккинчи ва қисман қолган жилдларида (алоҳида асарлар ёки лавҳалар шаклида) тавсифланган [1: 113–127], орасида қадимийлари ҳам бор. Жумладан, шоирнинг куллиёти (инв. №178), тахм. XIV аср; шеърлар девони (инв. №2219), 902/1497 йилда кўчирилган; “Хамса” (инв. №2179) 756/1355 йилда кўчирилган.

Ушбу “Хамса”дан (инв. №2179) Амир Хусрав Деҳлавийнинг бешта асари ўрин олган: “Матлаъ ал-анвор” (вв. 1б–38а), “Ширин ва Хусрав” (вв. 39б–83б), “Ойинаи Искандарий” (вв. 84б–130б), “Мажнун ва Лайли” (вв. 131а–159а), “Ҳашт беҳишт” (вв. 160б–195б). Лекин бу тартиб “Хамса”нинг мавжуд қўлёзмаларида ўзгариб туради. Масалан, ЎзР ФА Шарқшунослик институти қўлёзмалари асосий фондидаги инв. № 5521 қўлёзмада берилган “Хамса”да бешта достон қуйидаги тартибда ўрин олган: “Матлаъ ал-анвор” (вв. 1а–30а), Мажнун ва Лайли” (вв. 30б–61б), “Ҳашт беҳишт” (вв. 62а–102б ) “Ширин ва Хусрав” (вв. 103а–144б), “Ойинаи Искандарий” (вв. 145а–196б) [2: 223].

“Хамса” достони Хусрав Деҳлавий томонидан 1298-1302 йиллар оралиғида ёзилган. Жумладан: “Хамса”нинг “Матлаъ ал-анвор”, “Ширин ва Хусрав”, “Мажнун ва Лайли” достонлари 698 (1298), “Ойинаи Искандарий” достони 699 (1299) ва “Ҳашт беҳишт” достони 701/1301–02 йилларда ёзиб тугатилган.

Юқорида қайд этилган қўлёзма инв. № 2179 да санаб ўтилган асарлардан учтаси – “Ширин ва Хусрав”, “Ойинаи Искандарий”, “Ҳашт беҳишт” тўла-тўкис Ҳофиз Шерозий томонидан кўчирилган. Проф. А.Семенов мазкур иккинчи том учун ёзган сўзбошисида Амир Хусрав Деҳлавий “Хамса”сининг юқорида қайд этилган қўлёзмаси (қўлёзма инв. № 2179) Ҳофиз Шерозийнинг автографи эканлигини 1951 йилда биринчи бўлиб эълон қилган олим саналади [2: 9]. 1975 йили Қ. Муниров ЎзР ФА Шарқшунослик институти фондида сақланаётган Амир Хусрав Деҳлавий қаламига мансуб асарларнинг қўлёзмаларини “Амир Хусрав Деҳлавий қўлёзма асарлари каталоги” номли рисоласида тавсифлаб (жами 48 та), А. Семеновнинг қўлёзма автографлиги тўғрисидаги юқоридаги фикрини тасдиқлаган [3: 10].

“Хамса”нинг инв. № 2179 даги қўлёзмасида берилган бешта достоннинг уларда қайд этилган кўчирилган вақтида ойларда қисман фарқлар бор; бевосита Ҳофиз Шерозий дастхати сифатида кўрсатилган достонлар ичида вақт жиҳатдан дастлабки кўчирилгани “Ойинаи Искандарий” достонига тўғри келади – 24 сафар 756/ 10 март 1355 йил, ундан кейинги кўчирилгани “Ҳашт беҳишт”достони – 16 раби II 756/ 30 апрель 1355 йил ва сўнгида кўчирилгани “Ширин ва Хусрав”достони – 13 жумада I 756/26 май 1355 йил. Ушбу қўлёзмада биринчи ўринда турган “Матлаъ ал-анвор” достони ҳам “Ширин ва Хусрав” достони билан бир пайтда кўчирилган, яъни 13 жумада I 756/ 26 май 1355 йил, лекин унинг котиби бошқа шахс – Аҳмад ибн Вали ибн Абдуллоҳ аш-Шерозий деб кўрсатилган. Мазкур қўлёзмадаги “Мажнун ва Лайли” достони охирида унинг кўчирилган вақти ва котибнинг исми ёзилмаган, хати ҳам бир оз оддийроқ.

Қўлёзмадаги юқорида қайд этилган учта достон охирида колофонда уни кўчирган котибнинг исми “Ойинаи Искандарий” ва “Ҳашт беҳишт” достонлари охирида “Муҳаммад ибн Муҳаммад ибн Муҳаммад Ҳофиз Шерозий” ва “Ширин ва Хусрав”достони охирида “Муҳаммад ибн Муҳаммад ибн Муҳаммад Шамс ал-Ҳофиз” шаклларда берилган.

Ушбу кўчирилган санаси бўйича қадимий ҳисобланувчи қўлёзма араб ёзувининг қадимги турлари – насх ва сулс ёзувларининг қоришмасидан таркиб топган. Биринчи варақнинг олд томонида чизилган доирасимон нақш таркибидаги кичик доиралар ичида Низомий Ганжавий қаламига мансуб “Панж ганж” (“Хамса”)даги бешта достоннинг номлари (“Махзан ал-асрор”, “Хусрав ва Ширин”, “Лайли ва Мажнун”, “Ҳафт пайкар”, “Искандарнома”) ёзилган. Қўлёзманинг қоғози қалин, сифатли, зич, силлиқланган. Қадимги муқоваси сақланмаган, мавжуд муқова янги, кейинги даврларга тегишли; устига қизил духобадан жилд кийгизилган.

Юқоридаги таҳлилга асосланиб хулоса қиладиган бўлсак, Хусрав Деҳлавий “Хамса”си (инв. № 2179) қўлёзмаси қадимийлигини асословчи бир нечта омиллар бор. Аввало, қўлёзманинг ўзидаги учта достон охиридаги колофонда кўчирилган сана қайд этилгани бўлса, иккинчидан, ушбу қўлёзмани кўчирган котиб исми Ҳофиз Шерозий деб кўрсатилганидир. Учинчидан, хат услуби, аниқроғи қўлёзма матни насх ва сулс ёзувлари қоришмасидан иборат ёзувдалигидир. Мазкур қўлёзмани тавсифлаган ЎзР ФА Шарқшунослик институтининг таниқли олимлари уни Ҳофиз Шерозий автографи деб тасдиқлаганлари ҳам дастхатлик учун асос бўла олади.

 

Фойдаланилган адабиётлар

 

1. Собрание восточных рукописей Академии Наук УзССР. / Под редакцией и участии проф. А.А. Семенова. Т.II. Ташкент, 1951.
2. Собрание восточных рукописей Академии Наук УзССР. / Под редакцией и при участии проф. А.А. Семенова и Д.Г.Вороновского. Т. VI. Ташкент, 1963.
3. Муниров Қ. Амир Хусрав Деҳлавий асарларининг ЎзССР Фанлар академияси Шарқшунослик институти тўпламидаги қўлёзмалари. Тошкент, 1975.

 

О. Бўриев

 

Ҳофиз Шерозий дастхатидаги энг қадимги қўлёзма

 

Мазкур мақолада таниқли шоир ва олим Амир Хусрав Деҳлавий “Хамса” достони қўлёзмасидаги Ҳофиз Шерозий томонидан кўчирилган автограф асарлар таҳлили берилган (қўлёзма Абу Райҳон Беруний номидаги Шарқшунослик институти фондида сақланади). Ундан ўқувчилар тақдим этилган қўлёзма маънвиятимиз дарғаларидан бўлмиш Садр Зиё томонидан сақлангани, унинг таркиби, қадимийлик санаси, автографлиги тўғрисидаги далиллар, ушбу мажмуа матнининг хат услуби насх ва сулс ёзувларида эканлиги, котиб ҳақида қайдлар, матн ёзилган қоғоз ва асар муқоваси ҳақида маълумот оладилар.

Калит сўзлар: Шарқ қўлёзмалари, автограф асарлар, қоғоз, хат услуби, қадимий қўлёзмалар, форсий назм асарлар.

 

 

А. Буриев

 

Древнейшая рукопись в автографе Хафиза Ширази

 

В статье приводятся сведения о сочинениях, помещенных в рукопись “Хамса” Амира Хусрава Дехлави, переписанные знаменитым персидским поэтом Хафизом Ширази (данная рукопись хранится в фонде Института востоковедения им. Абу Райхана Беруни АН РУз). В ней читатели получают сведения об известном представителе духовной культуры Садре Зиё, коллекции которого принадлежит и данная рукопись, о древности даты ее и сведения о ней, как об автографе, о почерке текста рукописи – насх и сулс, а также сведения о переписчике, бумаге, на которой написан текст, о переплете рукописи.

Ключевые слова: Восточные рукописи, сочинения автографы, бумага, почерк, древние рукописи, поэтические сочинения на персидском языке.

 

А. Buriyev

 

The most ancient manuscript in the autograph of Hafiz Shirazi

 

The article provides information about the writings placed in the manuscript "Khamsa" by Amir Khusraw Dehlavi, rewritten by the famous Persian poet Hafiz Shirazi (this manuscript is kept in the fund of the Institute of Oriental Studies named after Abu Raykhan Beruni, Academy of Sciences of the Republic of Uzbekistan). In it, readers receive information about Sadr Ziyo, a well-known representative of spiritual culture, whose collection this manuscript belongs to, the antiquity of its date and information about it as an autograph, the handwriting of the manuscript: naskh and suls, as well as information about the copyist, the paper on which the text was written and the binding.

Key words: Oriental manuscripts, writings autographs, paper, handwriting, ancient manuscripts, poetic compositions in Persian.

 

 

Қ. Якубов

 

Хива хонлиги фатво ҳужжатлари: репрезентация, қозилик амалиёти ва манбашунослик таҳлили

 

Фатво ҳужжатлари Хива хонлиги ҳуқуқ тизими ва қозилик амалиёти тарихини ёритувчи бирламчи манбалар сирасига киради. Мазкур турдаги тарихий ҳужжат минтақада ривоят^[15] номи остида машҳур бўлиб, у Ислом ҳуқуқшунослиги соҳасидаги мутахассис – муфтий томонидан муайян (одатда мураккаб ва баҳсли) масала бўйича чиқарилган ҳукмни акс эттирган. Ўз навбатида, кишилар ўртасидаги ижтимоий-иқтисодий муносабатлар қатори минтақа вақф мулкчилигининг ҳуқуқий жиҳатларини тадқиқ этишда ҳам бу турдаги тарихий ҳужжатлар муҳим ва қимматлидир.

Мақола доирасида Ўзбекистон Миллий архивида сақланаётган вақф масаласига оид фатво ҳужжатининг манбавий таҳлили ҳамда у орқали Хива хонлигида вақф таъсис этиш ҳақидаги ҳужжат – вақфномани қайта тиклаш тартибига эътибор қаратилади. Мақола таркибий жиҳатдан уч қисмдан иборат бўлиб, аввалги қисмда муаммонинг баъзи жиҳатларини ёритувчи адабиётлар таҳлили келтирилади. Иккинчи қисмда Хоразм суд тизими^[16] амалиётида муфтийлар фаолиятига ва якунида эса фатво ҳужжатининг ички манбашунослик тадқиқи ҳамда вақфномани қайта тузиш шартлари ҳақида тўхталиб ўтилади.

Муаммо тарихшунослиги. Бугунги кунга қадар Хива хонлиги фатво ҳужжатлари асосан икки жиҳатдан алоҳида ўрганилган. Биринчи турдаги адабиётлар таркибига А.Вамбери (1832–1913), А.Кун (1840–1888), В.Гиршфельд (1865–1930) каби муаллифлар тадқиқотларини киритиш мумкин [2; 1; 3: 27–32]. Уларда фатво чиқаришга лаёқат ва ҳуқуқи бўлган муфтийлар фаолияти диний бошқарув ва қозилик тизими доирасида ёритилган. Мазкур гуруҳга мансуб тадқиқотлар ушбу масала борасида мавжуд маълумотларнинг баъзан шахсий кузатув ва гоҳида суриштирув орқали оғзаки тарзда тўплангани билан ажралиб туради. Рус шарқшунос олимлари ва ҳарбий маъмурлари томонидан бундай маълумот йиғиш жараёни бевосита мустамлака сиёсат табиати ва империя лойиҳалари билан тўғридан-тўғри боғланган эди. Шунингдек, ушбу тадқиқотларнинг аксариятида муаллифларнинг “ориенталистик”^[17] қарашлари ҳам сезилиб турарди. Масалан, А. Вамбери баъзи низолар нафақат қозилик маҳкамаси, балки хон ҳузурида ҳам ҳал қилиниши ҳақида тўхталади ва Хива хонининг, айниқса, эр-хотин ўртасидаги ўзаро жанжалларни ҳузурланиб қаҳ-қаҳа отган ҳолда кузатишини қайд этади [2: 167]. Лекин мазкур маълумотнинг ишончлилиги кишида, табиийки, шубҳа уйғотади. Худди шундай руҳ ва ёндашув тез-тез учраб турувчи бошқа бир тадқиқотда рус ҳарбий маъмурларидан А.Галькин (1855–1920) ва В. Гиршфелд қозилар хон томонидан тайинланишини эътироф этиб, улар томонидан чиқарилган суд ҳукми, ҳатто у баъзан шариатга хилоф бўлса ҳам, аввало, хон манфаатидан келиб чиқишини алоҳида таъкидлайди [3: 29]. Эҳтимол, муайян қози фаолиятида бундай номақбул ҳаракат кузатилгандир, лекин бу ҳолатни умумий тарзда барча қозилар учун хос бўлган, деб баҳолаш ҳақиқатга тўғри келмайди. Умуман олганда, мазкур адабиётлар бундай таъсир ва қарашлар остида, репрезентатив характерда ёзилганига қарамай, қозилик тизими ҳамда унинг кўпинча чамбарчас бўғини сифатида намоён бўлувчи муфтийлик фаолияти тарихини қайта тиклашда ёрдамчи манба вазифасини ўтайди.

Иккинчи туркум адабиётларида эса фатво ҳужжатлари манбашунослик таҳлили нуқтаи назаридан тадқиқ қилинди. Хусусан, совет даврининг шарқшунос олимларидан О.Чеховичнинг (1912–1982) Ўрта Осиё дипломатикаси муаммолари ва вазифаларига бағишланган махсус мақоласида тарихий ҳужжатлар тури, уларнинг тасниф ва умумий тавсифи келтирилиб, ривоят ҳужжати ҳамда унинг мазмунига қисқача эътибор қаратилган. Ўз навбатида, мазкур тадқиқотда бевосита Хива хонлигига оид ҳужжатларга урғу берилмаган бўлиб, олима Ўрта Осиё ҳужжатшунослигининг долзарб масалаларига умумий минтақавий контекст асосида тўхталади. Бироқ у фатво ҳужжати ва умуман фиқҳий иборалар ҳамда формулалар талқини, мазмун-моҳиятини алоҳида тадқиқот объекти сифатида атрофлича ўрганмаган. Мазкур муносабат сабабини икки жиҳатдан изоҳлаш мумкин. Биринчидан, ушбу мавзу оддийгина хулосалаганда унинг илмий қизиқишлари доирасига кирмаган, деб ҳисоблаш мумкин. Иккинчидан эса, совет давлатининг диний соҳадаги сиёсати шариат масаласи ҳисобланган фатво ҳужжатларининг тадқиқотига ҳам маълум даражада тўсқинлик қилган ва натижада О.Чехович каби совет даври манбашунос олимлари бу соҳада деярли илмий изланиш олиб бормаганлар^[18]. Бундай хулосанинг далили сифатида олиманинг ҳатто вақфномалар манбашунослиги бўйича етук мутахассис бўлишига қарамай, муаммонинг ҳуқуқий жиҳатига етарли даражада эътибор қаратмаганини келтириш мумкин.

Шуни алоҳида қайд этиш лозимки, Ўзбекистонда сўнгги йилларда қозилик ҳужжатлари ва бошқа турдаги ҳуқуқий актларни каталог тарзида чоп этиш анъанаси манбашуносликнинг алоҳида йўналиши сифатида янада ривожланди. Натижада, иккинчи гуруҳга мансуб адабиётлар доираси кенгайиб, тарихий ҳужжат манбашунослигининг илмий тавсифлаш билан боғлиқ янгича услуб ва тамойиллари шаклланди. Соҳа тараққиётига А.Ўринбоев, К.Исогай, Э.Каримов, Н.Тошев ва Т.Вельсфорд каби олимлар ўз тадқиқотлари билан катта ҳисса қўшдилар. Ана шундай каталоглар таркибида бошқа тарихий ҳужжатлар қатори фатво ҳужжатлари ҳам муайян ишлаб чиқилган тамойиллар асосида қисқача тавсифланди^[19]. Ушбу нашрлар фатво ҳужжати ҳақида умумий тасаввур бериш билан кифояланса-да, бироқ уларнинг кейинги тадқиқотлар учун асос вазифасини бажарганини ҳам эътироф этиш ўринлидир. Шу ўринда манбашунослик тадқиқотлари орасида япониялик олим К.Исогай томонидан эълон қилинган илмий хулоса бевосита мавзу юзасидан амалга оширилган махсус изланиш эканлигини алоҳида қайд этиш лозим. Жумладан, унинг тадқиқотига бирламчи манба сифатида 7 та Самарқанд фатво ҳужжатлари жалб этилиб, унда муаллиф мазкур турдаги ҳужжатларнинг ички тузилиши, уларда кўтарилган мерос масаласининг ҳуқуқий асослари ва суд тизимида муфтийлар функцияларини очиб беришга ҳаракат қилган [15]. Мазкур изланишнинг эътиборли томони ва ушбу йўналишда яратилган аввалги адабиётлардан фарқли жиҳати бу фатво ҳужжатида келган турли иборалар шарҳи ва ҳужжат матни таржимасининг тўлиқ берилганлигидир. Бироқ ушбу тадқиқотда у ёки бу фатво ҳужжатининг қози томонидан қабул қилиниши орқали унинг амалиётга татбиқи борасида якуний хулоса акс этмаган. Шу ўринда, Хива хонлиги мисолида ҳеч бўлмаса шундай контекстдаги тадқиқот ҳанузгача мавжуд эмаслигин қайд этиш лозим^[20].

Суд амалиётида муфтийлар фаолияти. Ислом тарихида мусулмон аҳолиси орасида юзага келган диний ва ижтимоий-иқтисодий низолар ҳамда муаммолар ечими секин-аста қозилик фаолиятининг институциялашув жараёнига олиб келди. Ўз навбатида, мазкур жараён ўз доираси ва кўламига ислом ҳуқуқшунослиги бўйича мутахассис бўлган муфтийларни ҳам қамраб олди. Бу эса, муфтий лавозимини суд тизимининг ажралмас бўғини ва элементи сифатида тадқиқ этиш эҳтиёжини келтириб чиқаради.

Мусулмон жамиятида IX аср бошларига келиб, қозилик фаолиятининг институциялашуви ўз ниҳоясига етди [13: 51]. Қозилик маҳкамаси шаклланишининг илк босқичида унинг таркибий тузилиши ва ходимлар бирлиги асосан қози ва (бир неча) котибдан ташкил топган бўлса, кейинчалик у кенгайиб, ўзида яна бошқа турли лавозимларни бирлаштирувчи доимий суд аппарати ҳолига келди. Хусусан, VIII аср бошларида қозилар ҳукм чиқаришдан олдин фақиҳ ёки муфтийлардан маслаҳат олиши талаб қилина бошлаган бўлса, ушбу асрнинг 40-йилларига келиб қозилик амалиётида улар хизматидан фойдаланиш доимий тус ола бошлади. Шунингдек, VIII аср ўрталарига келиб қозихонада доимий асосда ишловчи ва турли вазифаларни бажарувчи гувоҳ ёки вакиллар ҳам пайдо бўлди [13: 51–52]. Таъкидлаш лозимки, муфтийлар қозилик аппаратининг бир бўлагига айлангунига қадар мустақил, якка ва норасмий тартибда фаолият юритган эди [22: 74]. VIII асрда шаклланган, ўз таркибида муфтий(лар)дан иборат қозихона маҳкамалари мусулмон ўлкаларида мустамлака тузум қарор топгунгача бўлган даврда ўз аҳамияти ва илк таркибий тузилиш хусусиятини деярли сақлаган ҳолда, нисбатан ўзгаришсиз етиб келди.

Ўз навбатида, бизнинг тадқиқотимиз марказий мавзуларидан бири бўлган Хива хонлигининг Қўнғиротлар сулоласи ҳукмронлиги даврида (1770–1920) қозилар ва қозихона фаолияти ҳақида гап кетганда, уларнинг ўзига хос жиҳатларини ҳисобга олиш муҳим аҳамият касб этади. Хусусан, муайян сиёсий муҳит шароитида қозиларнинг ваколати ва судлов фаолиятини амалга оширишдаги роли ўзгариб турган. Масалан, Арабшоҳийлар даврида (1511–1770) судлов ва ҳукм ишлари тўла қозилар ваколати остидаги масалалар ҳисобланган бўлса, янги сулола – Қўнғиротларнинг ҳокимиятга келиши билан уларнинг бу соҳадаги фаолияти анча чеклаб қўйилган эди. Бундай ҳолат Қўнғиротлар сулоласи вакилларининг марказий бошқарув тизимини яратиш борасидаги сайъ-ҳаракатлари натижаси ўлароқ юз берган [21: 10]. Баъзи рус муаллифлари хонликда олий суд ҳокимияти Хива хонига тегишли бўлганлигини алоҳида эътироф этганлар [3: 27]. Бироқ гарчи давлатни идора қилиш услубида бу даврда хонликда ўзгариш кузатилган бўлса-да, бироқ судлов ва ҳукм ишлари ҳақидаги мазкур хулосаларни аввало фиқҳий манбалар ва Арабшоҳийлар даврига оид қозилик ҳужжатларини тадқиқотга жалб этмай туриб тўла қабул қилиб бўлмайди^[21]. Бу масалада якуний хулосага келиш учун мазкур мавзуда махсус тадқиқотларни амалга ошириш талаб этилади.

Манбаларда Қўнғиротлар сулоласи ҳукмронлиги даврида Хива хонлиги бошқарув тизими таркибидаги диний мансаблар ҳақида ҳам маълумотлар учрайди. Диний мансаб ва лавозимлар орасида энг олийси нақиб бўлиб, у амалда А.Вамбери таъбири билан айтганда “Константинополдаги шайх ал-ислом билан битта қаторда турувчи лавозим ҳисобланган” [2: 165]. Бироқ ўлкага кейинроқ ташриф буюрган рус шарқшуноси А.Кун ўша даврда амалда бўлиб турган мансаб ва лавозимлар рўйхатида нақибни тилга олмай, балки шайх ал-ислом мансабини қайд этади [1: 1об]. Ўз навбатида, Қўнғиротлар сулоласи сарой тарихчилари асарларига мурожаат этилса, хонликда нафақат нақиб, балки шайх ал-ислом лавозими ҳам амал қилганлигининг гувоҳи бўламиз^[22].

Хорижий муаллифлар маълумотларига кўра, диний мансаблар иерархиясида кейинги навбатда қози-калон, қози-ўрда/аскар, аълам, раис ва муфтий кабилар ўрин эгаллаган [2: 166; 1: 1об]. Шу ўринда, олий қозилик мансаби ҳақида сарой муаррихи Муҳаммадризо Огаҳийнинг “Жоме ал-воқеоти султоний” асарида келган қуйидаги парча^[23] эътиборга моликдир: “...Қози Юсуф эшонниким, қозийи аскарлик мансабига мансуб эди, Хивақ дорул-қазосида қозикалонлик маҳкамасида маснаднишин қилиб барча уламо орасида мумтозлик еткурдилар...” [16: 177]. Мазкур қайдда қози Юсуф эшон эгаллаб турган қозиаскар лавозимидан хоннинг амрига мувофиқ қозикалонликка кўтарилгани акс этган. Бироқ, бу даврга оид Хива хонлигида яратилган маҳаллий манбалар, хусусан, қўлёзма асарлар ва тарихий ҳужжатларда қозиўрда лавозимини ҳанузгача учратмадик. Балки ушбу лавозим сайёҳ А.Вамбери ва кейинги рус муаллифларининг ўзлари томонидан бошқа мусулмон ўлкалари бошқарув тизимидан келиб чиқиб қиёсий қўлланилган дефиниция бўлиши ҳам мумкин.

А.Кун аъламнинг вазифаси ва унинг муфтийлар билан хизмат муносабати ҳақида қуйидагиларни қайд этади: “Аълам – барча муфтийлар бошлиғи ҳисобланиб, унинг вазифаси ҳукм[қисми]да шариатдан олинган иқтибосларни текширишдан иборат. У ўз муҳри билан келтирилган шаръий асослар тўғрилигини тасдиқлаган” [1: 6об]. Дарҳақиқат, биз аниқлаган фатво ҳужжатларида муфтий билан бирга кўпинча аълам муҳри ҳам учрайди. Ҳатто 2 та ҳужжат биттадан муҳр билан тасдиқланган бўлиб, улар иккиси ҳам аъламга тегишлидир [10: 16, 27]. XIX аср иккинчи ярмида хонлик пойтахти Хива шаҳрида аълам қўл остида 5 та муфтий фаолияти йўлга қўйилган эди. Шунингдек, Хива хонлигининг бошқа йирик шаҳарларида 1 тадан муфтий лавозими ҳам жорий этилган [2: 166]. Ўз навбатида, муфтий қозининг ҳуқуқшунос-маслаҳатчиси сифатида қози томонидан муайян ишни кўриш чоғида фатво ҳужжатини тузиш ва унда келтирилган фиқҳий кўрсатма тўғрилигини ўз муҳри билан тасдиқлаган [1: 7]. Демак, фатво ҳужжати муфтий томонидан тузилиб, унда нафақат муфтий, балки одатда аъламнинг муҳри ҳам талаб этилган.

Хонлик ҳақида маълумот тўплаш ишига жалб этилган рус ҳарбий маъмурлари келтирган бошқа бир қайдга кўра, шариат аҳкомларини қозилик ҳукмига нисбатан қўллаш ва шу асосда якуний қарорга келишда қозилар қўл остида фаолият юритган муфтийлар асосий ролни ўйнаган. Ўз навбатида, турли мулкий, фуқаролик ва бошқа масалаларда тортишаётган томонлар хонлик олий қозилик маҳкамасидан ҳам ривоят олиш ҳуқуқига эга бўлганлар. Масалан, XIX аср охири – ХХ аср бошларида мамлакат пойтахти Хива шаҳрида қозикалон ва қозиўрда олий қозилик лавозимлари мавжуд бўлиб, улар ҳар бирининг қўл остида биттадан аълам ва ушбу аъламга бўйсунувчи бир неча муфтийлар фаолият юритган. Шунингдек, хонлик қозилик маҳкамасида фаолият юритмайдиган, лекин фиқҳ бўйича мутахассис бўлган шахслар ва ҳатто бошқа қўшни ҳудудлар муфтийларининг ривоятлари ҳам судлов жараёнида қабул қилинган [3: 30–31]. Шундай қилиб, мазкур қайдлар асосида Хива хонлигида судда қатнашувчи икки томон кўрилаётган масала юзасидан ўзи истаган муфтийга мурожаат этиш ҳуқуқига эга бўлган, деб хулосага келиш мумкин.

Шу ўринда табиий савол туғилади. Самарқанд фатво ҳужжатлари каби Хива хонлигида ҳам ўзаро низолашаётган шахслар томонидан битта масала бўйича икки хил ечим акс этган фатво ҳужжатлари тақдим қилинганда жараён қандай якунланган? Мазкур масалага жавоб бўла олиши мумкин бўлган бир ҳужжат эътиборимизни тортди. Бошқа бир ҳужжатлар тўпламидан ўрин олган фатво ҳужжатида сув масаласида тортишаётган иккита қавм ҳақида маълумот баён этилиб, бир томон манфаатига хизмат қилувчи ҳукм келтирилган [5: 16а, 16б]. Аҳамиятли жиҳати, худди шу фатво ҳужжатининг орқа томонида мазкур ҳукм асосида қозининг ҳал қилув қарори эълон қилинган. Мазкур ҳужжатдан келиб чиқиб, ўзаро низолашаётган томонлар келтирган фатво ҳужжатлари қози бошчилигидаги маҳкама аппаратидаги аълам ва муфтийлар томонидан текширилгани ҳолда уларнинг энг мақбули танлаб олинган, деган тахминга бориш мумкин. Қабул қилинган фатво ҳужжатининг орқа томонига эса масала моҳияти ҳамда унинг қози томонидан чиқарилган ҳал қилув қарори акс этган.

Фатво ҳужжати (ривоят). Ўзбекистон Миллий архивининг “Хива хони девонхонаси” деб номланган И-125-фонд йиғмажилдларидан бирида Хива хонлигига оид фатво ҳужжатларининг намуналари сақланади [10]. Йиғмажилд таркибидан жами 33 та мазкур туркумдаги ҳужжатлар ўрин олган бўлиб, уларнинг 5 таси вақф мулкчилиги билан боғлиқ масалаларга оиддир. Мазкур фатво ҳужжатларидан 4 таси эски ўзбек тилида^[24] ва биттаси форс тилида тузилган. Ушбу мақола доирасида илмий истеъмолга тортилган фатво ҳужжати матни эски ўзбек тилида бўлиб, унда айрим арабча ва форсча сўз ҳамда жумлалар ҳам учрайди. Ўз навбатида, матндаги стилистик хусусият ва сўз қурилиш услубининг таҳлили ушбу фатво ҳужжати гўёки форс тилида битилган бошқа бир шу турдаги ҳужжат асосида тузилганлигига ва унинг калкаланган шаклига ишора қилади. Шунингдек, ҳужжатда акс этган саволнинг жавобини асослаш учун фиқҳий асардан олинган кўрсатманинг ўз асл ҳолича, яъни араб тилида келтирилганлигидир. Фиқҳий кўрсатманинг араб тилида берилиши нафақат Хива хонлиги, балки умуман Ўрта Осиё фатво ҳужжатларига хос бўлиб, мазкур анъана ХХ асрнинг 20-йилларигача давом этган [20: 236].

Фатво ҳужжатлари ички тузилиши жиҳатидан ҳам ўзига хосликка эга бўлиб, у инвокация, яъни Аллоҳ номини зикр этиш ва Ислом оламида машҳур фақиҳларнинг қўйилган масала борасидаги фикрларини сўраш билан бошланган^[25]. Одатда шартли равишда икки иборадан ташкил топган ушбу кириш қисми ҳужжатда каллиграфик усулда акс этган. Кейинги ўринда ҳужжат шартли формулярининг асосий қисми, яъни наррацияда кўтарилган масала моҳияти ва у билан боғлиқ савол(лар) аниқ баён қилинган. Шундан кейин қисқа жавоб акс этган. Ўз навбатида, юқорида қайд қилинганидек, берилган қисқа жавобнинг фиқҳий асослари ҳужжатнинг юқори ўнг томон ҳошия қисмида жумла ҳолида келтирилган ҳамда ундан кейин ушбу шаръий кўрсатма олинган фиқҳий асар номи қайд қилинган. Матннинг корроборация қисмида баъзан бир шахс муҳри ёки айрим ҳолларда бир неча кишилар муҳрларини учратиш мумкин. Фатво ҳужжатининг ички таркибий тузилишидан эсхатаколнинг датум қисми, яъни ҳужжат санаси ўрин олмаган. Қуйида бу турдаги ҳужжат ҳақида тўлиқ тасаввурга эга бўлиш учун танлаб олинган вақфга оид фатво ҳужжатининг тўлиқ таржимасини келтирамиз:

“Буюк Оллоҳнинг зикрини шарафлаган ҳолда [бошлайман]: ислом имомларининг, Аллоҳ Таоло улардан рози бўлсин, фикри
[бу ҳақида] нима? Бу масаладаки, тақдир тақозоси билан фалон вақф қилинган [ер]нинг вақфномалари йўқ бўлиб, унинг вақф эканлигига бир неча одамлар “лафз-и ашҳад”^[26] билан хабар берсалар, шариат бўйича шу ҳолатда мазкур одамларнинг “лафз-и ашҳад” билан хабар берганлари “биллаҳил-алиййил-азим”^[27] демасалар ҳам қасам бўлиб, ушбу хабарлари билан мазкур ер вақф бўлиб, унинг шартлари, даромадлар тақсимоти ва [вақф ерининг] фойдала-нувчисини тайин қилиш ҳамда вақфнома тузиш ҳам Ислом қозисига етишурму?^[28] Шу шароитда[мумкин]ми ёки йўқми? Баён қилинглар, савоб оласизлар: етишур” [10: 1].

Ҳужжатнинг юқори ўнг ҳошия қисмида:

“Биллаҳи”ни айтмаса ҳам “лафзи ашҳад”[нинг ўзи] қасамдир^[29]. Жоме ал-фатово^[30]; Шартлари номаълум вақфнинг томонларини белгилаш ва даромадларини тақсимлаш султоннинг фикрига кўра [амалга ошади] ёки қозининг ихтиёрида бўлади. Жоми ал-фатово [10: 1].

Муҳрлар:

1) Домулла Исмоил Хожа охунд ал-муфтий ибн Бобо Хожа марҳумий, 1340; 2) Домулла Муҳаммад Собир махзум охунд ва раис ибн Қози Муҳаммад Латиф Эшон марҳумий, 1338; 3) Домулла Абдуллоҳ сўфи охунд ал-муфтий ибн Домулла Эшмурод марҳумий, 1337; 4) Домулла Обид Хожа охунд аълам ибн Ҳожи Хожа марҳумий, 1338 [10: 1].

Архив йиғмажилди таркибидан ўрин олган, вақф масаласига бағишланган мазкур 5 та фатво ҳужжатларининг ҳар бири биттадан то еттитагача муҳрлар билан тасдиқланган. Юқорида таржимаси берилган ҳужжатда эса 4 та муҳрни кўриш мумкин. Улар орасида бир нафар аълам, бир нафар раис ва икки нафар муфтий муҳрлари учрайди. Мазкур ҳужжатда гарчи унинг тузилган вақти одатдагидек қайд қилинмаган бўлса-да, бироқ мавжуд муҳрларда акс этган йиллар асосида унинг 1340/1922 йилда ёки ундан кейинги даврда расмийлаштирилган, деб ҳисоблаш мумкин. Бироқ қолган 4 та ҳужжатдаги муҳрлар таҳлили уларнинг XIX асрда тузилганлигига ишора қилади.

Юқоридаги фатво ҳужжати асосида Хива хонлиги вақф мулкчилиги муносабатларида вақфномани тиклаш тартиби ва вақф мулкининг ҳуқуқий асослари ва шартларини белгилаш ҳамда вақфномани қайта тузиш билан боғлиқ ҳуқуқий жиҳатларни аниқлаш имконияти юзага келади. Табиийки, фатво ҳужжатининг ўзи муайян масала борасида берилган фиқҳий кўрсатманинг амалиётда аниқ қўлланилганини акс эттирмайди. Кейинги жараённи кузатиш учун вақфнома ёки вақфга оид бошқа турдаги ҳужжатларга эҳтиёж сезилади. Шундан келиб чиқиб, шу вақтгача биз ўрганган ҳужжатлар орасида “лафзи ашҳад” орқали вақф мулкининг қайта тиклаш ҳақида ҳужжатлар ҳам аниқланганини алоҳида қайд этиш лозим. Масалан, 1340/1922 йилда қайта тузилган вақф ҳужжатида: “...ахбор қилдилар, лафзи ашҳад билан Домулла Абдулкарим қори охунд Кўҳна қалъали Маликабика алайҳо ал-роҳманинг масжид қавмидан, маъруф валад Домулла Муҳаммадкарим валад Муҳаммадшариф махзум валад Мулла Муҳаммадкарим қорибоши ва Мулла Муҳаммадюсуф қори мазкур қавмдан, маъруф валад Аллоҳберган ва уста Раҳмонберган мазкур қавмдан, маъруф валад Эрнафас сўфи ахборлари бу тариқадаки, ҳаммаги ва тамоми тахминан бир таноб мазкур масжиднинг мавқуфа ерики....” деган жумла ҳужжат санасидан кейин келган [11: 1]. Ушбу ҳужжат мазмунига кўра, 3 та шахс гувоҳ сифатида шаҳодат калимаси билан Хиванинг Гандумкон мавзеида жойлашган 1 таноб ер воқифа Маликабика томонидан унинг ўз номи билан аталувчи масжидга бир неча йил олдин вақф қилинганига иқрор бўлганлар. Шуниндек, улар воқифа қиёмат кунигача мутавалли лавозимига масжид имомини тайинлагани ва вақф ерининг корандаси (ижарачиси) сифатида ҳам имомни белгилаганига гувоҳлик берганлар. Матннинг асосий қисми: “...ҳозирда, шу ҳудудлари келган [ер]нинг вақфномаси йўқ бўлгани сабабли илтимос қилурмизким, шу ҳудудлари келган [ер]га янгидан вақфнома расмийлаштириб берсалар, деб шундан сўнг, уларнинг илтимослари қабул қилиниб, қозилик ваколати билан вақфнома тайин этилиб амр қилинди: ҳар кимсаким, ушбу масжид имоми бўлса, ўша шахс [вақфнинг] мутавалли ва корандаси бўлиб, мазкур вақф қилинган ердан ҳар қандай турдаги даромад ҳосил бўлса, қадим дастури бўйича [уларни] олиб, ўз эҳтиёжига сарф қилсин, деб...” жумласи билан якунланган [11: 1]. Мазкур вақф ҳужжатидан шу нарса маълум бўладики, вақф мулки ва вақфномани тиклаш жараёнида гувоҳлар вақф мулки билан боғлиқ шартларга ҳам шоҳидлик йўли билан аниқлик киритишлари мумкин бўлган. Бундай шароитда қози ушбу вақф шартларига таяниб янги вақфномани тасдиқлаб берган.

Бошқа бир вақфномадан маълум бўлишича, Хива шаҳрида жойлашган Саййид Ниёзбой шоликор мадрасаси меъморий мажмуасига тегишли вақфнома ва вақф мулки билан боғлиқ шартлар Хива хони Аллоҳқулихон (1794–1842) даврида хоннинг шахсан ўзи томонидан қайта тикланган [9: 97–98]. Яна бир эътиборли жиҳати, вақфнома матнининг ўзида ҳам фиқҳий ҳукм ва у олинган манба “Жоме ал-фатово” асарининг алоҳида қайд этилганлигидир [12]. Демак, шу икки вақфномаларга таяниб фатво ҳужжатларида акс этган назарий-ҳуқуқий асос Хива хонлиги вақф амалиётида ҳам кенг қўлланилган, деган хулосага келиш мумкин.

Умуман олганда, Хива хонлиги бошқарув тизими, хусусан, қозилик амалиётида муфтийлар ролини тадқиқ этишда бирламчи манбаларнинг ўзига хос хусусиятини инобатга олиш муҳим аҳамият касб этади. Ўз даврида яратилган хорижий адабиётларда аксарият муаллифлар томонидан бир томондан уларгача ғарбда шаклланиб улгурган нохолис билимлар тизими ва ўрнашиб қолган қолип таъсирида бошқа шарқ мамлакатлари каби Хива хонлигини тасвирлашга уриниш, иккинчи томондан улар асарларида ғарбнинг доминант позициясидан келиб чиқиб хонликни ривожланишдан тўхтаган, қолоқ давлат сифатида кўриш ҳоллари намоён бўлади. Шундай бўлса-да, мазкур турдаги адабиётлар аҳамиятини инобатга олиб, улардан Хива хонлиги суд тизимининг таркибий қисми – муфтийлар фаолиятини ёритишда маҳаллий манбалар билан қиёсий таҳлил қилган ҳолда фойдаланиш мақсадга мувофиқдир. Шунингдек, фатво ҳужжати ва у билан боғлиқ турли қозилик ҳужжатларини биргаликда тадқиқ этиш нафақат вақф мулкчилиги ва бошқа ижтимоий-иқтисодий масалаларнинг ҳуқуқий асосини, балки қозилик маҳкамаларининг ишлаш тартиби ва ушбу жараёнда муфтийларнинг ўрнини аниқлаш имконини беради. Ушбу ҳолат, ўз навбатида, ҳукм чиқариш бобида қозиларнинг мутлақ мустақил бўлганлиги ҳақидаги баъзи қараш ва хулосаларни қайта кўриб чиқиш заруриятини ҳам келтириб чиқаради.

Фойдаланилган адабиётлар

 

1. Архив востоковедов ИВР РАН. Ф. 33, оп. 1, ед. хр. 10.
2. Вамбери А. Путешествие по Средней Азии. Описание похода из Тегерана через Туркменскую степь по восточному берегу Каспийского моря в Хиву, Бухару и Самарканд, совершенной в 1863 году Арминием Вамбери, членом Венгерской Академии. Перевод с английского. Санкт-Петербург, 1865.
3. Военно-статистическое описание Хивинского оазиса, составленное Генерального штаба капитаном Гиршфельдом, переработанное начальником Аму-Дарьинского отдела генерал-майором Галкиным. Ч. 2. Ташкент, 1903.
4. Каримов Э.Э. Регесты казийских документов и ханских йарлыков Хивинского ханства XVII – начала XX в. Ташкент, 2007.
5. Каталог хивинских казийских документов XIX – начало XX вв.: Составители: А.Урунбаев, Т.Хорикава, Т.Файзиев, Г.Джураева, К.Исогай. Ташкент–Киото, 2001.
6. Мухтаров Б. Носируддин Самарқандийнинг “Жомиъ ал-фатаво” асари ҳанафий фиқҳига оид муҳим манба // Имом Бухорий сабоқлари. Тошкент, 2019. № Б. 33–36.
7. Чехович О.Д. Черты экономической жизни Мавераннахра в сочинениях по фикху и шуруту / Ближний и Средний Восток. Товарно-денежные отношения при феодализме. Москва, 1980. С. 220–
8. Юсупов М.С. Суд в Бухаре. Судоустройство и судопроизводство в Бухарском эмирате в конце XIX – начале XX в. / Текст и вводная статья: Ульфат Абдурасулов и Паоло Сартори. Ташкент–Вена, 2016.
9. Якубов Қ. XIX асрнинг иккинчи ярми – ХХ аср бошларида Хива хонлигида вақф институти (тарихий-манбашунослик таҳлили). Тарих фанлари бўйича фалсафа доктори (PhD) илмий даражасини олиш учун ёзилган диссертация. Тошкент, 2018.
10. Ўзбекистон Миллий архиви, И-125-фонд, 1-рўйхат, 495-йиғмажилд.
11. ЎзР ФА ШИ қўлёзмалар фонди, 3-йиғмажилд, 4-ҳужжат.
12. Hallaq W.B. Sharī‘a: Theory, Practice, Transformations. Cambridge, 2009.
13. https://islom.uz/maqola/7995.
14. Isogai K. Seven Fatwa Documents from Early 20th Century Samarqand: The Function of Mufti in the Judicial Proceedings Adopted at the Central Asian Islamic Court // Annals of Japan Association for Middle East Studies. Tokyo, 2011. №1(27). P. 259–
15. Muḥammad Ri̇żā Mīrāb Āgahī. Jāmiʻ al-vāqiʻāt-i sulṭānī/ Edited in the original Central Asian Turki with an introduction and notes by Nouryaghdi Tashev. Samarkand–Tashkent, 2012.
16. Muḥammad Riżā Mīrāb Āgahī. Zubdat al-tavārīkh. Edited in the original Central Asian Türki with an Introduction and Notes by Khilola Nazirova. Tashkent–Samarkand, 2016.
17. Pickett J. Polymaths of Islam: Power and Networks of Knowledge in Central Asia. New York,
18. Said E.W. Orientalism. New York, 1978.
19. Sartori P. Between Kazan and Kashghar: On the Vernacularization of Islamic Jurisprudence in Central Eurasia // Die Welt des Islams. Leiden, №2(61). P. 216-246.
20. Sartori P., Abdurasulov U. Seeking Justice at the Court of the Khans of Khiva (19th - early 20th Centuries). Volume 38. Leiden, 2020.
21. Schacht J. An introduction to Islamic law. Oxford,
22. Welsford T., Tashev N. A Catalogue of Arabic-Script Documents from the Samarqand Museum. With the assistance of M. Ismoilov and H. Samarqand, 2012.

 

Қ. Якубов

 

Хива хонлиги фатво ҳужжатлари: репрезентация, қозилик амалиёти ва манбашунослик таҳлили

 

Мақола Хива хонлиги қозилик амалиётида муфтийлар роли ва фаолиятига бағишланади. Дастлаб мавзу тарихшунослиги, мавжуд адабиётларнинг таснифи ва уларнинг ўзига хос хусусиятлари таҳлил этилади. Хусусан, Хива хонлиги даврида яратилган хорижий мутахассислар асарлари муаммо тадқиқотида бирламчи манба сифатида кўрилса-да, бироқ уларнинг аксарияти учун “ориенталистик” ёндашув умумий бўлганлигини алоҳида таъкидлаш ўринлидир. Мазкур хорижий адабиётлар орқали асосан қозилик мансаби турлари ва қозининг ваколат доираси ёритилган бўлса, тарихий ҳужжатлар асосида эса ҳукм чиқаришда фатвонинг ўрни ва унинг амалиётда қўлланилиши очиб берилган. Шунингдек, тадқиқотда вақфга оид фатво ҳужжати манбашунослик нуқтаи назаридан таҳлил этилган бўлиб, унда акс этган фиқҳий кўрсатма вақф муносабатларида амалда бўлганлиги аниқланган вақфномалар орқали исботланган. Гарчи мазкур фатво ҳужжатидаги муҳр маълумотлари унинг Хива хонлиги тугатилгандан кейинги даврда тузилганлигига ишора қилса-да, бироқ ушбу ҳужжат янги сиёсий маконда ўзининг анъанавий ички ва ташқи белгиларини тўла сақлаб қолгани билан эътиборга моликдир.

Калит сўзлар: Хива хонлиги, қозилик амалиёти, муфтий, “ориентализм”, фатво ҳужжати, ҳукм, вақф муносабатлари.

 

К. Якубов

 

Документы фетвы Хивинского ханства: репрезентация,

судебная практика и источниковедческий анализ

 

Статья посвящена роли и деятельности муфтиев в судебной практике Хивинского ханства. Осуществлен анализ историографии данной темы и классификации существующей литературы и их специфической особенности. В качестве первоисточников в изучении проблемы рассматриваются труды зарубежных специалистов, являющиеся первоисточниками и написанные, начиная со второй половины XIX века, несмотря на то, что в них в основном освещались виды казийской должности и переделы полномочий казия, а местные исторические документы служили для раскрытия роли фетв в вынесении приговоров и ее применении на практике. Также в ходе исследования был проанализирован документ-фетва о вакфе с точки зрения источниковедения, и соответствующими документами доказано, что отраженное в нем юридическое заключение имело место на практике в вакфных отношениях. Хотя печати на данном документе свидетельствуют о том, что он был составлен уже после падения Хивинского ханства, при этом, он полностью сохранил свои традиционные внутренние и внешние черты, характерные для предшествующей эпохи.

Ключевые слова: Хивинское ханство, судебная практика, муфтий, «ориентализм», фетва, приговор, вакфные отношения.

 

 

 

 

 

 

 

1. Yakubov

 

Fatwa documents of the Khanate of Khiva: representation, judicial practice and analysis of source studies

 

The article is devoted to the role and activities of muftis in the judicial practice of the Khanate of Khiva. Firstly, the historiography of this issue, the conditional classification of the sources and their features are analyzed. Although the works of foreign specialists that date back to the period of the Khanate are considered as primary sources in the study of the problem, it is worth noting that most of them were characteristic “orientalism” approach. In addition, the types of the qāḍī position and the scope of the powers of the qāḍī are illustrated mainly on the basis of these foreign literatures, whereas local historical documents serve to reveal the role of the fatwa in the process of adjudication and its application in practice. Moreover, in the course of the study, the fatwa document on waqf is analyzed from the perspective of source study, and on the basis of relevant documents it is proved that the non-binding advisory opinion was implemented in waqf relations. Although the information about the seal on this document indicates that it was compiled after the fall of the Khanate of Khiva, however the fatwa document is remarkable in that it has completely preserved its traditional internal and external features, which were typical of the previous era in the new political space.

 Key words: The Khanate of Khiva, judicial practice, mufti, "orientalism", fatwa, verdict, waqf relations.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

тарихшунослик

 

 

 

 

 

 

Д. Алимова

 

Некоторые вопросы историографии социально-экономических отношений древнего и античного периодов Узбекистана

 

Социально-экономические отношения включают в себя структуру среднеазиатского общества, семейные отношения, социальный состав населения, сельское хозяйство, аграрные отношения, землевладение, налоговую систему, состояние селений и городов, вопросы собственности, систему расселения городов, торговлю и другие проблемы. Историография исследований обширна, но рассыпана в разнохарактерной литературе и связывается зачастую с вопросами государственного устройства на территории Средней Азии. Однако в многотомных и однотомных изданиях, посвященных истории Узбекистана, изданных в конце 50-х – середине 60-х годов, где большое внимание уделялось экономике древнего и античного периодов, все изменения в ней объяснялись исключительно классовыми противоречиями и классовой борьбой [17: 147–148].

Во временном значении трудно сказать, в каком периоде эти вопросы изучались менее или более интенсивно. Они отражены в публикациях 60-80-х годов и менее в 1990-2000 годах. Основными авторами этих исследований, которые в той или иной степени отразили эти проблемы, были А.И. Чугуевский, В.А. Лившиц, которому наука обязана прочтением многих древних документов, А.Г. Периханян,
Е.Е. Неразик, М.И. Воробьева-Десятовская, О.И. Смирнова,
Б.Г. Гафуров, Е.В. Земаль, Кл. Рапэн, Г.А. Кошеленко, И.М. Дьяконов, М.Е. Массон, В.М. Массон, Р.Х. Сулейманов, Ю.Ф, Буряков,
А. Мусакаева, Б.И. Вайнберг, Э.В. Ртвеладзе, М.И. Филанович,
Г.А. Пугаченкова, А.С. Сагдуллаев. Исследователи определили, что основу общества изучаемого периода составляла, как и раньше община, игравшая главную роль в общественном производстве. Так,
Ю.Б. Юсифов считал, что форма большесемейной жизни приводила к экономическому укреплению общины, создавая стимулы обогащения ее членов и на определенное время удерживала процесс обособления хозяйства малых семей [54]. По мнению И.М. Дьяконова в определенный период домовые общины (малые семьи) распадались на отдельные ячейки, которые вновь вырастали в большие семьи [13: 25]. Однако структура семьи находилась в стадии развития и расслоения и качественно менялась. М.И. Филанович считает, что «уже в предшествующий период родственные связи сменились территориальными и выделявшиеся домовые патриархальные общины входили в состав более крупного объединения – соседской общины». Система соседских общин, как сельских, так и городских определяла структуру общества на территории Узбекистана [16: 252]. Она отмечает, что в Ахеменидском, Селевкидском, Греко-бактрийском и Парфянском государствах в фискальных целях создавались искусственные общины в среде захваченного и пленённого населения. Таким образом, существовали 2 типа сельских общин, соседские общины вырастали в торгово-ремесленные центры, города, храмовые центры. Первичной структурной единицей была домовая патриархальная община. М. Филанович, опираясь на иранские и индийские источники, а также Видевдат «Авесты» описала аспекты, связанные с семейным отношениями. Ее раздел в «Истории государственности Узбекистана. Т.1.» является первым целенаправленным анализом этого вопроса [16: 252–258].

О социальном составе населения в древний и античный периоды написано немного. Литературные данные носят фрагментарный характер и могут быть почерпнуты из исследований, посвященных разным проблемам [7, 14, 15, 20, 21, 29, 45]. Авторы зачастую проводят аналогии с данными, касающимися других регионов и частей света. Специальный раздел, посвященный этой проблеме в монографии «Истории государственности Узбекистана. Т.1.» принадлежит М.И. Филанович. Привлекая письменные источники, в частности, Авесту и сведения античных авторов, источники, эпиграфический материал и опираясь на историографическое наследие археологов, она делает вывод об относительной стабильности основного, прошедшего через тысячелетия социального членения иранского и среднеазиатского обществ в древний и античный периоды истории.

Изучение источников позволило ей проследить изменения в социальной структуре среднеазиатского общества. Так, если Авеста упоминает 4 сословия: жрецы, воины, крестьяне и ремесленники, то для периода античности появились такие общественные категории, как жречество, азаты (представители знати) и рамики (простолюдины). Это было вызвано, по мнению М.И. Филанович, динамичными изменениями в структуре общества в этнических государствах Средней Азии в результате развития урбанизации, роста ремесел и торговли, усложнения служб административно-фискальных ведомств [16: 259].

Характеризуя материальное статусное положение каждой из категорий, М.И. Филанович описывает сословную иерархию и отличает особенность Селевкидского правления тем, что господствующий класс имел смешанный состав, куда наряду с греческими наместниками и знатью входили представители местных аристократических родов и жречество [16: 261]. Автор придает важное значение в изменении социального состава Кушанского и Парфянского царств включению кочевнической знати со своими традициями и огромным богатством, войсками, которое стало влияющей силой.

Такое мнение существовало в историографии вопроса и раньше. Например, Г.А. Кошеленко считал, что в «Парфянском и Кушанском царствах на характер социальной структуры определяющее влияние оказало завоевание оседло-земледельческих территорий кочевниками, что значительно сокращало количество общин, свободных за счет увеличения числа общин зависимых» [14: 347].

М.И. Филанович охарактеризовала все социальные страты, их занятия и функции. Отдельное внимание она уделила вопросу о рабстве, которое не носило классического характера, как в Древней Греции, Переднем Востоке и форме домашнего рабства была и в более позднее время. Говоря о редком упоминании в «Авесте» рабов, она объясняет это «малым экономическим значением рабского труда в авестийском обществе, когда институт рабства был слабо развит и носил патриархальный характер» [16: 267–268]. Автор, опираясь на среднеазиатские и восточные источники, обозначает 4 категории рабства.

Опираясь на списки Топрак-калы М.И. Филанович характеризует формы владения рабами и делит их на воинов, ремесленников и землепашцев. Она делает вывод о том, что «рабов по отношению к числу свободных было неизмеримо меньше, чем в странах классического рабовладения и их труд не мог вытеснить труд свободных работников. Основой сельского хозяйства оставался труд свободных общинников – земледельцев и арендаторов, а в ремесле преобладал труд свободных ремесленников» [16: 274]. Это взгляд автор ставил под вопрос принятый в советской историографии термин о рабовладельческом обществе относительно древнего и античного периода.

Заслуживают внимания и данные исследователей о самом верхнем эшелоне власти в древний и античный периоды, о культе царя. Опираясь на археологические данные, их сопоставление и компаративный анализ письменных источников, исследователи определили, что в древних и античных государствах (Греко-Бактрия, Парфия, Хорезм, Селевкидское государство, Кушанское царство) существовала разветвленная система правления во главе с царем, обладавшим всей полнотой власти. Административная система делилась на сатрапии, существовал институт царя в виде совета знати и высших функционеров, на правах административных единиц выступали издревле существовавшие местные княжества [3, 20, 21, 22, 36, 53, 54]. Для формирования подобных выводов большую роль играли эпиграфические данные, прочтение многих из них историческая наука обязана известному ученому В.А. Лившицу.

М.И. Филанович рассматривает разновидности земельной собственности, права верховного правителя в наделении землей и взимании налогов [16: 288-300].

Примерно такие же вопросы, но в отношении древнего Хорезма рассматриваются в книге «Хорезм в истории государственности Узбекистана», изданной в 2013 г. Нахождение здесь монет, относящихся ко II в. н.э., в частности, крупных серебряных тетрадрахм с надписями царского титула и именем правящего монарха, по мнению авторов раздела монографии С.Б. Болелова, Э.В. Ртвеладзе, бесспорно свидетельствует о повышении авторитета царской власти как внутри государства, так и за его пределами [51: 73]. Авторы, основываясь на том, что «царское хозяйство в древнехорезмийском государстве представляет собой обширную, разветвленную систему с управлением, считают, что царская семья была особой категорией аристократии, а государственный аппарат составлял особое социальное сословие»
[51: 73–74].

Исследователи утверждают, что наличие в Хорезме в последней трети 1 тыс. до н.э. крупных культовых центров, включавших в себя комплекс культовых сооружений и храмовых хозяйств, дает достаточно убедительные основания считать, что существовали храмовые общины и объединения, и сословия жрецов-атраванов [51: 75]. В ведении храмов часто были обширные земли, большое поголовье скота. Храмовые чиновники иногда наделялись судебной властью, особенно при свершении сделок с недвижимостью, решении брачных и имущественных дел. Это позволило ученым сделать вывод, что в Хорезме культовые центры сочетали в себе как религиозные, так и управленческие функции [51: 75].

По мнению большинства исследователей, проводивших адекватную линию сходства находок в Иране и Хорезме, основной единицей общества был род, более мелкой – семья, позже род уже начал терять свое значение и на первый план выступила семья [50, 51, 47].

По мнению Е.Е. Неразик в этот период в Хорезме были распространены крупные семейно-родовые ячейки, хотя одновременно могли существовать и малые семьи [28: 211–213].

Исследователи считают, что основу трудоспособного населения составляли свободные земледельцы, объединенные в свободную общину, и что это был самый многочисленный социальный слой Древнехорезмийского государства [51: 76–77], из которого зачастую формировались пешие отряды войска.

С.Б. Болелов и Э.В. Ртвеладзе основываясь на письменных источниках, в частности, на китайских источниках, предполагают, что «значительное место в социальной структуре занимали торговцы-купцы», имелись и мастера-ремесленники, а также судовладельцы, объединенные в корпорации [51: 80–81].

Исследователи называют разные виды ремесел, и виды ремесленных общин. Выделяют они, как социальную страту и земельную знать, а также группы скотоводческого населения, проживавшего на окраинах земледельческого оазиса. Отмечая особенные взаимовыгодные отношения земледельцев и кочевников в Древнехорезмийском царстве, авторы трудов объясняют, что следствием этого было отсутствие на границах оборонительных сооружений – стен и крепостей, которые строились во внутренней части государства.

В археологической литературе система расселения в Древнем Хорезме сопоставляется с оазисами – номами Месопотамии и Древней Бактрии. В усадьбе-замке внутри такого оазиса проживала военная и владетельная аристократия [28: 552].

Что касается такой страты как домашние рабы, то в отличие от М.И. Филанович, С.В. Болелов и Э.В. Ртвеладзе полагают, что количественный состав домашних рабов в патриархальных семьях Хорезма достигал внушительной величины [51: 85]. Таким образом, данные археологии позволяют ученым судить о социальном характере общества древнего и античного периодов Средней Азии.

Основу экономики древних и античных государств на территории Средней Азии составляло земледелие, пастбищное скотоводство, отгонное скотоводство. Этой проблеме посвящено немало работ. С 60-80-х гг. превалирует тема появления и развития регулярного орошения. Первая фундаментальная монография по этой теме была издана еще в 1957 г [9]. Ее автор Я.Г. Гулямов, известный археолог, впервые исследовал на археологическом материале историю орошения в Хорезме, что стимулировало исследователей последовательнее изучать этот вопрос в отношении других регионов Узбекистана. Такая хронологически обширная работа (с древности по советский период) позволила иметь представление о состоянии Амударьи и ее берегов и способов орошения в древности. Автор связывает следующую фазу орошения и ее развития с ранними государственными образованиями и государствами античного периода. Раннесредневековый и средневековый периоды в контексте развития ирригации, связываются с политическими процессами, что было немаловажно. Несмотря на легкий налет идеологических установок времени, монография заявила о себе как о капитальном труде, где история орошения Хорезма связана с социально-экономическими и политическими процессами, протекавшими в регионе. Ее прочная фундаментальная база, сформированная археологическим изучением Хорезма, его памятников материальной культуры с древнейших времен, в сочетании с данными исторических хроник и письменных источников, прекрасным знатоком которых был Я.Г. Гулямов, не оставляет сомнений, что это было одно из научных открытий ХХ века в области общественно-гуманитарных наук. Сугубо в археологическом плане рассматривает оросительные системы древнего Нахшеба Р.Х. Сулейманов, отмечая, что в древности естественные притоки превращались в каналы [46].

Особого внимания заслуживает в этом плане работы Б.В. Андрианова, А.Р. Мухамеджанова, А.И. Билалова, а также исследования, в которых затрагивается этот вопрос, в частности, Ю.Ф. Бурякова,
Н.Г. Горбуновой, Ю.А. Заднепровского, Г.А. Пугаченковой,
Э.В. Ртвеладзе, М.И. Филанович [1, 4, 5, 8, 14, 16, 28, 35, 49]. Авторы подчеркивают, что именно создание ирригационных систем, каналов и водохранилищ, осуществленных в зонах традиционного оседлого земледельческого хозяйства (Бактрия, Парфия, Маргиана, Согд) стало мощным импульсом развития производительных сил общества и государственности [46: 12–13].

Продолжением исследования по истории оросительных систем стали работы, касающиеся других регионов Средней Азии – Зарафшана, Бухары, Уструшаны и др. Это работы А.Р. Мухаммеджанова, в которых, наряду с данными о времени средневековья, содержатся краткие очерки возникновения и развития оросительных систем в низовьях Зарафшана и Бухары, начиная с середины I тыс. до н.э. Книга А.И. Билалова основана на изучении ирригационных сооружений такой крупной области как Уструшана, где зачатки земледельческого хозяйства возникли уже в пределах III-II тыс. до н.э. [25: 279].

Исследователи связывают социально-экономические вопросы с системой расслоения, развитием городов и торговли. Во второй половине ХХ – начале XXI века сложилась обширная историография вопроса, в которой отражены те или иные аспекты, проблемы, авторы которых не преследовали цель ответить на поставленную нами проблему, однако для них была очевидна связуемость социально-экономического развития с расслоением населения и развитием городов и торговли. Достаточно освещены в литературе многие вопросы развития экономики. Например, исследователи определили, что первые ткани из хлопка в Средней Азии относятся к первым векам нашей эры. Возделывание его имело место еще в ахеменидское время. Ряд публикаций был посвящен выращиванию в Фергане, Согде, Бактрии, Маргиане, Парфии винограда и виноделия, о чем подробно свидетельствуют парфянские документы, подробно анализированные учеными [11, 12].

В 70-80-х годах исследователями древней истории уделялось больше внимания проблеме сложения и развития городов Средней Азии в их целостной, многофункциональной системе, выявлению социальной стратификации населения и градостроительной структуры как взаимосвязанных элементов общественного организма. Книга Э.В. Сайко, изданная в 1973 г., стала образцом рассмотрения становления города как производственного центра в теоретическом ракурсе [44]. Работа М.Е. Массона о крупных древних и средневековых городах низовьев р. Кашкадарьи, написанная на данных Кешской археологическо-этнографической экспедиции, возглавляемой им, стала большим вкладом в рассмотрение проблемы в региональном контексте [24]. В ряду поселений городского типа античного времени на юге Узбекистана выделялось городище Дальверзинтепе, где велись многочисленные раскопки под руководством Г.А. Пугаченковой. Результаты работы нашли отражение в ряде работ, где характеризуется город Кушанской эпохи и его искусство [33, 10, 34]. В дальнейшем, вплоть до настоящего времени, продолжается изучение древних и античных городов в контексте развития эпохи. Это работы В.Н. Пилипко, А. Сагдуллаева,
С.Н. Кабанова, Р.Х. Сулейманова, А.Р. Мухамеджанова, Ш.Т. Адылова, Э.В. Ртвеладзе и др. [18, 19, 26, 30, 37, 43, 46].

Одна из последних современных работ по данной теме принадлежит перу М.И. Филанович. Она попыталась показать связь развития городов с развитием сельского хозяйства и аграрных отношений [16: 283–288].

На основе изучения всех типов расселений и их внутренней структуры на основе археологических данных, которые были адекватны в разных регионах Центральной Азии, М.И. Филанович делает выводы о социально-экономическом состоянии общества. Появление в античную эпоху укрепленных замков с поселением у подножья, она считает свидетельством существованием крупной земельной аристократии, от которой экономически зависела большая часть свободных общинников.

Известно, что в эллинистический период резко возросла роль городов. М.И. Филанович пишет, что формирование схемы «города в системе поселений, прежде всего, имело экономическую подоплеку общественного разделения труда и формированием системы внутренних связей» [16: 303]. Л. Бернар посвятил этому вопросу статью, в которой рассматривает проблемы греческой колониальной истории и урбанизации эллинистического города в Центральной Азии [2].

Археология дает нам обширные сведения о развитии ремесленного производства и торговли в первые века нашей эры, как в городе, так и в селе. Это было вызвано общим экономическим подъемом, характерным для этого периода. По мнению исследователей в это время начали складываться центры городского дела и металлургии в Бактрии, Чаче, Фергане [6: 98–100]. Этой проблеме была посвящена специальная книга Ю.Ф. Бурякова «Горное дело и металлургия средневекового Илака», где отмечается, что в первых веках нашей эры резко возросла добыча полезных ископаемых – железной и медной руды, свинца, золота, серебра и полудрагоценных камней, что составляло базу для развития металлургии и металлообработки, оружейного дела, ювелирного ремесла и выпуска монетных эмиссий, часть продукции Бактрии шла на экспорт [6: 98–100].

Исследователи определили, что Бактрия стала первой страной, экономика которой имела денежное обращение  [16: 310].

Большим вкладом в изучение денежного обращения в древних и античных государствах стали работы Э.В. Ртвеладзе [37, 38, 39, 40, 41, 42], который на основе нумизматических данных (в противовес мнению Е.В. Зеймаля о том, что на правобережье Окса не было ремесленного монетного обращения) доказал, что в регионе был развит внутриобластной рынок, основывающийся на денежном обращении.

По данным исследователей во второй половине II – начале I в до н.э. был начат собственный чекан Хорезма, а со второй половины 3 в. н.э. – Чача. Развитие денежного обращения стимулировало развитие Великого Шелкового пути, трассы которого проходили через среднеазиатские государства, соединяя торговые пути западных стран греко-бактрийского мира с Передней Азией и дальним Востоком.

Исследователи определили, что основная караванная трасса Великого Шелкового пути проходила из Рима на Ближний и Средний Восток, в пределах Средней Азии она пересекала Парфию, Маргиану, Бактрию. Они опирались на данные Исидора Харакского, географа I в. до н.э., который писал о городах и малых столицах на этом пути [40]. Как пишет М.И. Филанович – из Бактрии одна ветвь вела на Тарместу (Термез) и через Таримское низовье на Хотан и Яркенд, другая уходила на север, в Семиречье. В первых веках до нашей эры оформился путь по Яксарту из Китая в Давань, Кангюй, далее в Саматские степи к переправе через Волгу. Ранее оформился путь вдоль Окса и русла Узбоя [23: 7].

Обстоятельно о трассах Великого Шелкового пути, проходивших через Среднюю Азию в контексте привозимых изделий, писали Г.А. Пугаченкова и Э.В. Ртвеладзе [31, 32, 38]. Проблемы трасс Великого Шелкового пути, их формирования и развития обсуждались на специальном международном семинаре, проведенном в 1990 г. ЮНЕСКО. Эти публикации в определенной степени затрагивали вопросы социально-экономических отношений.

Таким образом, социально-экономические отношения в древний и античный периоды освещены достаточно широко. Однако, эта тема многоаспектна и разбросана по разным изданиям в виде монографий, посвященных данному вопросу. Остаются еще неизученными многие аспекты этой проблемы, в частности, касающиеся сельского хозяйства, формирования первых зачатков промышленного производства и др. Следует отметить, что письменных источников о социально-экономическом положении древних и античных государств, их управлении, очень мало. Исследователи зачастую прибегают к адекватным, тождественным данным, извлекая их из источников сопредельных стран и регионов. Однако и эти скудные данные дают возможность иметь представление об образе жизни, социально-экономических отношениях населения Средней Азии во II в. до н.э. – IV в. н.э. Конечно, источниковый поиск продолжается и составляет важный аспект исследовательской работы не только центральноазиатских ученых, но и зарубежных, профилирующихся на истории и археологии этого региона.

 

Использованная литература

 

1. Адрианов Б.В. Древние оросительные системы Приаралья. Москва, 1969.
2. Бернар П. Проблемы греческой колониальной истории и урбанизация эллинистического города Центральной Азии // Проблемы античной культуры. Москва, 1986. С. 249–
3. Бикрман Э. Государство Селевкидов. Москва, 198
4. Билалов А.И. Из истории ирригации Уструшаны // Материальная культура Уструшаны. Вып. IV. Душанбе, 1980.
5. Буряков Ю.Ф. Генезис и эпоха развития городской культуры Ташкентского оазиса. Ташкент, 1982.
6. Буряков Ю.Ф. Горное дело и металлургия средневекового плана. Москва, 1974.
7. Воробьева-Десятовская М.И. Индийцы в Восточном Туркестане в древности (Некоторые социальные аспекты ) // Восточный Туркестан и Средняя Азия. История. Культура. Связи. Москва, С. 61–
8. Горбунова Н.Г. Фергана в Кушанское время // Центральная Азия в Кушанскую эпоху. Т. II. Москва, 1975.
9. Гулямов Я.Г. История орошения Хорезма с древнейших времен до наших дней. Ташкент, 1957.
10. Дальверзин-тепе Кушанский город на юге Узбекистана. Ташкент, 1978.
11. Дьяконов И. М., Лившиц В. А. Парфянское царское хозяйство в Нисе I в. до н. э. (образцы документов) // ВДИ. 1960. № 2 (72).
    С. 14–
12. Дьяконов И.М. Налоговые парфянские документы II века до н. э. из Нисы. Москва–Ленинград, 1951.
13. Дьяконов И.М. Община на древнем Востоке в работах советских исследователей // ВДИ. 1963. № 1 (83). С. 16–
14. Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии. Москва, 1985.
15. Зеймаль Е.В. Парфия и Греко-Бактрийское царство // История древнего мира. Расцвет древних обществ. Т. 2. Москва, 1982.
    С. 465–
16. История государственности Узбекистана; (вторая половина II тысячелетия до нашей эры – III век нашей эры. Ташкент, 2009.
17. История Узбекской ССР. Т.1. Ташкент, 1967.
18. Кабанов С.К. Нахшеб на рубеже древности и средневековья
    (III-VII вв.). Ташкент, 1977.
19. Крашенинникова Н.И. Восточные районы Кашкадарьинской области в античную эпоху // Античная культура Средней Азии и Казахстана. Ташкент, 1979. С. 56-
20. Лившиц В.А. Два согдийских документа с горы Муг // ВДИ. 1960. № 2.
21. Лившиц В.А. Юридические документы и письма // Чтение, перевод и комментарии. Москва, 1962.
22. Луконин В.Г. Древний и раннесредневековый Иран. Москва, 1987.
23. Массон М.Е. Народы и области южной части Туркменистана в составе Парфянского государства // Труды ЮТАКЕ. Т.V. Ашхабад, 1955. С. 7–
24. Массон М.Е. Столичные города в области низовьев Кашкадарьи с древнейших времен. Ташкент, 1973.
25. Мухаммеджанов А.Р. К истории ирригации в Кушанскую эпоху // Центральная Азия в Кушанскую эпоху. Т. II. Москва, 1975.
    С. 278–
26. Мухаммеджанов А.Р., Адылов Ш.Т. Городские памятники низовьев Заравшана в IV–VIII вв. // Городская культура Бактрии-Тохаристана и Согда. Ташкент, 1987. С. 77–
27. Неразик Е.Е. К проблеме развития городов Хорезма // Культура и искусство Древнего Хорезма. Москва, 1981. С. 219–
28. Неразик Е.Е. Сельское жилище в Хорезме (I-XIV вв.) // Труды ХАЭЭ. Т.Х. Москва, 1976. С. 211–
29. Периханян А.Г. Общественное право Ирана в Парфянский и сасанидский периоды. Москва, 1983.
30. Пилипко В.Н. Парфянское сельское поселение Гарры-Кяриз. Ашхабад, 1975.
31. Пугаченкова Г.А. Предметы иноземного импорта на среднеазиатских трассах Великого Шелкового пути // На среднеазиатских трассах Великого шелкового пути. Ташкент, 1990. С. 23–
32. Пугаченкова Г.А. Привозные художественные изделия на среднеазиатских трассах Великого шелкового пути // Формирование и развитие трасс Великого Шелкового пути в Центральной Азии в древности и средневековье. Тезисы докладов международного семинара ЮНЕСКО. Ташкент, 1990.
33. Пугаченкова Г.А. Художественные сокровища Дальверзинтепе. Ленинград, 1978.
34. Пугаченкова Г.А., Ремпель Л.И. Очерки искусства Средней Азии. Древности и средневековья. Москва, 1982.
35. Пугаченкова Г.А., Ртвеладзе Э.В. Северная Бактрия – Тохаристан. Очерки истории и культуры: Древность и средневековье. Ташкент, 1990.
36. Рапэн К. Эллинистическая сокровищница Ай-Ханум // Городская культура Бактрии-Тохаристана и Согда. Ташкент, 1987. С. 108–
37. Ртвеладзе Э.В. Александр Македонский в Бактрии и Согдиане. Ташкент, 2002.
38. Ртвеладзе Э.В. Великий индийский путь. Из истории важнейших торговых дорог Евразии. Санкт-Петербург, 2012.
39. Ртвеладзе Э.В. Древние и раннесредневековые монеты историко-культурных областей Узбекистана. Ташкент, 2002.
40. Ртвеладзе Э.В. История и нумизматика Чача (вторая половина III-середины VII в.н.э. ). Ташкен, 2006.
41. Ртвеладзе Э.В. Монеты Кеша (Киша)/ III-II вв. д.н.э. – VII в н.э. // Общественные науки в Узбекистане. 2002, № 6. С. 43–
42. Ртвеладзе Э.В. Южно-согдийские монеты династии Абтата с изображением Геракла и Зевса // Шахрисабз шахрининг жахон тарихида тутган ўрни. Тошкент, 2002. С. 123–
43. Сагдуллаев А.С. Особенности оседлого расселения в Южном Согде в эпоху античности // Городская культура Бактрии и Согда. Ташкент, 1987. С. 131–
44. Сайко Э.В. Становление города как производственного центра (Формирование экономической основы – ремесла. Средняя Азия). Душанбе, 1973.
45. Смирнова О.И. Очерки истории из истории Согда. Москва, 1970.
46. Сулейманов Р.Х. Древний Нахшаб. Самарканд-Ташкент, 2000.
47. Толстов С.П. Древний Хорезм: Опыт ист.-археол. исследования. Москва, 1948.
48. Топрак-кала. Дворец. Труды ХАЭЭ. Москва, 1984.
49. Филанович М.И. Ташкент: зарождение и развитие города и городской культуры. Ташкент, 1983.
50. Фрай Р. Наследие Ирана. Москва, 2002.
51. Хорезм в истории государственности Узбекистана. Ташкент, 2013.
52. Юсифов Ю.Б. Элам. Социально-экономическая история. Автореферат дис. на соискание ученой степени доктора исторических наук. Баку, 1965.
53. Bernard P. Fouilles d’Aikhanoum. Т.I (MDAFA. Т. XXI). Paris, 1973.
54. Bernard P. Les monnaies hors trésors. Questions d’histoire gréco-bactrienne. (MDAFA. XXVIII). Paris, 1985.

 

Д. Алимова

 

Ўзбекистоннинг қадимги ва антик даврлари ижтимоий-иқтисодий муносабатлари тарихшунослигининг айрим масалалари

 

ХХ асрнинг иккинчи ярми – ХХI аср бошларидаги тарихий адабиётларни кенг жалб этишга асосланган ушбу мақолада Ўзбекистон тарихидаги қадимги ва антик даврларнинг ижтимоий-иқтисодий муносабатларинм тадқиқ этишнинг тарихшуносликҳолати кўрсатиб берилган.

Мақолада муаммоли-хронологик ёндашувдан фойдаланган ҳолда совет ва замонавий Ватан тарихшунослигининг Марказий Осиё жамиятининг тузилиши, аҳолининг ижтимоий таркиби, қишлоқ хўжалиги, шаҳарсозлик, савдо,пул муомаласи, савдо, Буюк Ипак йўли ва бошқа муаммоларкаби Ўзбекистон ҳудудидаги қадимги ва антик даврлардаги ижтимоий-иқтисодий муносабатлар масалалари бўйича асосий ёндашувлари кўрсатилган.

Шунингдек, муаллиф бу борадаги тадқиқотлар тарихшунослиги кенг қамровли бўлиб,Марказий Осиёда давлат тузилиши масалалари билан боғлиқ тадқиқотларда ижтимоий-иқтисодий муносабатларнинг айрим жиҳатлари ўзаро чатишиб кетганлиги умумий тенденцияни қайд етади. Мавжуд адабиётлар таҳлили ўрганилаётган давр жамиятининг асоси аввалгидек, ижтимоий ишлаб чиқаришда катта рол ўйнаган жамоа эди, деган хулосага келиш имконини беради.Бундан ташқари, мақолада белгиланган мавзу бўйича ва белгиланган географик доирада ёзма манбаларнинг камлиги муаммоси ёритилган бўлиб, бу тадқиқотчиларни муқобил манбаларни топиш муаммосига олиб келади.

Калит сўзлар: қадимги ва антик давр, Ўзбекистон тарихи, тарихшунослик манбаи, тарихшунослик таҳлил, ХХ–ХХIасрлар тарихий адабиётлари, ижтимоий-иқтисодий муносабатлар.

 

Д. Алимова

 

Некоторые вопросы историографии социально-экономических отношений древнего и античного периодов Узбекистана

 

В данной статье на основе привлечения широкого круга исторической литературы второй половины ХХ – начала ХХI вв. дана историографическая картина социально-экономических отношений древнего и античного периодов в истории Узбекистана. Используя проблемно-хронологический подход в статье показаны ключевые подходы советской и современной отечественной историографии по таким вопросам социально-экономических отношений в древний и античный периоды на территории Узбекистана, как структура среднеазиатского общества, социальный состав населения, сельское хозяйство, развитие городов, торговля, денежное обращение, торговля, Великий шелковый путь и другие проблемы.

Автором отмечается и общая тенденция о том, что историография исследований по данному вопросу обширна, и определенные аспекты социально-экономических отношений вкраплены в исследования, связанные с вопросами государственного устройства на территории Средней Азии. Анализ изученной литературы позволяет сделать вывод, что основу общества изучаемого периода составляла, как и раньше община, которая играла главную роль в общественном производстве. Кроме того, в статье особо отмечается, проблема малочисленности письменных источников по указанной тематике и в указанных географических рамках, что ставит перед исследователями проблему поиска альтернативных источников.

Ключевые слова: древний и античный период, история Узбекистана, историографический источник, историографический анализ, историческая литература ХХ-ХХI в., социально-экономические отношения.

 

 

1. D. Alimova

 

Some questions of the historiography of the socio-economic relations of the ancient and antiquity periods of Uzbekistan

 

In this article, basing on a wide range of historical literature of the second half of the 20th – early 21st centuries there have been given a historiographic picture of the socio-economic relations of ancient and antiquity periods in the history of Uzbekistan. Using the problem-chronological approach, the article shed the light on the key approaches of Soviet and modern national historiography on such an issues of socio-economic relations in ancient and antiquity periods on the territory of Uzbekistan as the structure of Central Asian society, the social composition of the population, agriculture, urban development, trade, money turnover, the Great silk road and other problems.

The author also noted the general trend that the historiography on this issue is extensive, and certain aspects of socio-economic relations are embedded in studies related to issues of state structure in Central Asia. An analysis of the researched literature allows us to conclude that the basis of the society of these periods were, as before, the community, which played a major role in social production. In addition, the article specifically notes the problem of the paucity of written sources on the indicated subjects and within the specified geographical frames, which poses the problem of finding alternative sources for researchers.

 Key words: ancient and antiquity period, history of Uzbekistan, historiographical source, historiographical analysis, historical literature of the 20-21-th centuries, socio-economic relations.

 

 

Х. Aбдурасулов

 

Мясная торговля в Туркестанском генерал-губернаторстве
во второй половине XIX – в начале XX века*

 

Мясо всегда было и остается почетным компонентом большинства традиционных блюд узбекских кухни: без мясных блюд на столе не обходится ни одно мало-мальски важное мероприятие в жизни узбекистанцев – от скромного дня рождения до пышных свадеб, а также ежегодно отмечаемых традиционных праздников Навруза, Рамазан Хайита и Курбан Хайита.

Также как и сейчас, во второй половине XIX – начале XX вв.  традиционным для жителей крупных городов как Ташкент, Самарканд, Коканд, Ходжент, Старый Маргелан, где компактно проживали местные и пришлые народы, традиционным местом покупки мясо для своих нужд были лавки мясников на многочисленных базарах этих городов. Например, в описываемый период в городе Ташкенте было от 270 до 300 мясных лавок.

Кроме представителей местного населения мясной торговлей занимались еще и русские, татары, евреи и представители других национальностей. Они торговали в своих лавках, находящиеся в основном в продовольственных рынках крупных и малых городов края. 

Подразумевалось, что вся мясная продукция отпускалась населению по определенной таксе и его качество должно было соответствовать санитарно-гигиеническим нормам. Откуда, кем и какой скот доставлялся в Ташкент, цены и упитанность скота, такса на мясо, жалобы мясников на вмешательства в их дела, пробный убой скота, особенности ремесла – эти вопросы будут обсуждаться в моей презентации.

В настоящей статье мы рассматриваем соблюдение и игнорирование вышеупомянутых критериев, по которым должно было закупаться и отпускаться мясо и другая мясная продукция местными мясниками коренному и пришлому населению Туркестанского края в описываемый период.

Основные поставщики домашнего скота на базары. Основными поставщиками живого домашнего скота для продажи на базарах были казахи (в научной литературе колониального периода они назывались киргизами) из Аулиеата, Чимкента и Туркестана, которые привозили домашний скот – крупный рогатый скот, баранов и лошадей для сбыта оптовым торговцам живым скотом, в т.ч. непосредственно мясникам. Пригнанный таким образом в скотные базары Сырдарьинской области Туркестанского генерал-губернаторства скот продавался в скотных рынках после осмотра и разрешения ветеринарного врача, о чем он делал соответствующую запись в своем журнале. Кроме ветеринарного врача на скотном базаре также осуществлял свою деятельность базарный старшина, который взимал с каждой головы приведенного для продажи крупного и мелкого рогатого скота сбор за место на скотном базаре.

Скот пригонялся в Сайрам среднем в количестве до 5 тысяч голов, по большей части из Аулиеатинского и Пишпекского уездов
[2: 19]. Например, в 1915 году предполагалось, что на Меркенский скотский базар в продажу поступит около 14 тыс. голов крупного скота по цене от 24 до 80 руб. за голову, при весе чистого мяса от 5 до 18 пуд [2: 2об].

В 1870 году в Ташкенте помпезно открывается первая Ташкентская ярмарка, которая, впрочем, через несколько лет закрывается из-за низкой окупаемости и непопулярности ее среди местного населения. Ряд причин, среди которых можно назвать удаленность от привычных и устоявшихся мест торговли как для продавцов, так и покупателей, которые были проигнорированы колониальной администрацией, несмотря на освобождение от налогов и других сборов первое время не способствовали развитию данного модернистского проекта. В период короткого существования данной ярмарки на ее территории была предусмотрена специально отведенная площадка для торговли домашним скотом. Например, как свидетельствуют хроникеры газеты Туркестанские ведомости
«С 7 октября по 1 ноября … в Ташкенте … пригнано во время ярмарки скота, для распродажи, 41350 голов, на сумму 367000 рублей. Из пригнанного на ярмарку скота продано на 250000 р.» [7: 14].   

Расходы на пригоняемый скот. По данным, полученным Управой в 1912 г. из первоисточника составлен расчет, что даст в Ташкенте среднего размера бык ценой в 40 руб., приобретенный в Мерке с временной остановкой на сборном пункте:

Расход:

• Правительственный сбор                               80 коп.
• Прокорм до Ташкента в течение месяца                   6 р.
• Погонщики                                                      75 коп.
• Наем загона, падеж и непредвиденные расходы       50 коп.
• 3% на служащих, им комиссионные                              2 р. 20 коп
• Убой и страховка в Ташкенте                  1 р. 75 коп.

ВСЕГО с покупной стоимостью быка расходу 11 руб [7: 14].

 

Продажа крупного рогатого скота, баранов, лошадей и верблюдов облагалась определенной таксой, установленной решением Ташкентской городской управой. К примеру, в 1886 году в Ташкенте «маклера на скотном базаре взимают с верблюдов по 40 к., лошадей и рогатого скота – 20 к., и козлов – 10 к.» [4: 19]. А в 1908 г. на скотных базарах Сырдарьинской области с крупного скота взималось 3 коп., и с мелкого – 1 коп [3: 2–4].

Ежедневный убой скота. По сведениям Ташкентской городской думы в 1914-1915 гг. в Ташкенте ежедневный убой крупного рогатого скота достигает 150 голов. За первое полугодие 1915 года в среднем 146 голов, максимум в апреле 190 голов и минимум в феврале 94 гол.; в течение 1914 года было убито 50 тыс. голов крупного рогатого скота [2: 2]. Скот для нужд населения и администрации города закупали в основном в Сайраме, Аулие-Ате и Мерке, притом, как было отмечено выше, Сайрам считался главным центром скотского торга Чимкентского уезда [2: 2].

Как пишет неизвестный автор статьи «По русским селениям Сырдарьинской области», опубликованной в газете Туркестанские ведомости в 1893 г. цены на домашнюю скотину были следующими: лошадь – 35 р., вол – 20 р., корова – 15 р., верблюд – 40 р., молодой рогатый скот – 5 р. [8: 77]. Цены на скот в Ташкенте на скотских базарах очень колебался в зависимости как от пригона, так и от спекуляций нескольких местных скупщиков, которые и держат весь скотский рынок в своих руках и все мясоторговцы на наших базарах в полной от них зависимости [2: 2об].

Неудачи с регулированием цен на мясо. В 1912 году город Ташкент впервые организовал свою мясную торговлю – была произведена закупка скота и открыта мясная лавка на Воскресенском базаре. Спустя всего 3 месяца дело было ликвидировано и по подсчету дало около 3 тыс. рублей убытку [2: 3]. Аналогичный опыт сделал и г. Верный в это время и тоже понес убыток за первые 4,5 месяца до 700 руб. (условия для закупки скота там были сравнимо лучше), причем такса на мясо за этот период там не была повышена, несмотря на все «домогательства» мясников [2: 3об]. В том же 1912 году, за период январь-май, скот продавался: местный плохо упитанный от 16 до 65 руб. за голову и пригонный от 18 до 100 руб. за голову; пригон на базарах в течение целого месяца колебался от 2200 до 4000 местного и от 400 до 1900 пригонного [2: 4]. В 1912 году для города Ташкента, где потребление мяса доходило до 50 тыс. пудов в месяц, каждая копейка на цене за мясо обходится населению в 500 руб. в месяц [2: 3].

Лишние рты или мясоеды. Вступление Российской империи в 1914 году в I - мировую войну негативно сказалось на общественно-политической и экономической жизни не только центральных губерний Европейской России, но и ощутимо ухудшило жизнь населения периферии, например ценообразование на продукты первой необходимости в Туркестанском крае сильно пострадало. В 1915 году, с размещением в Ташкенте и его ближайших окрестностях военнопленных, население Ташкента почти удвоилось – прибавилось до 50 тыс. человек мясоедов и мясной вопрос силой обстоятельств выдвинулся на первую очередь [2: 18]. Так, 10 августа 1916 г. Ташкентская городская управа постановила установить ежедневную норму убоя скота, чему предшествовали бурные прения среди гласных от населения [5: 166–166об]. Например, гласный А.А.Дылевский указал «на непорядки в деле снабжения населения мясом, во-первых на закупку мясных продуктов военнопленными, которыми являются в сопровождении солдат и потому получают преимущество перед обывателями, а во-вторых на скупку живности на привоз маклаками»[31]. Данное замечание было подтверждено членом Управы А.К. Гуриновым, который сообщил собравшимся о том, что и в других городах, например в Нижнем Новгороде был установлен факт захвата лучших продуктов на рынках военнопленными, которые не стесняются ценой, там городское самоуправление вошло в ходатайство о воспрещении военнопленным вольной закупки продуктов свыше определенной нормы [5: 166–166об]. Далее выяснилось, что данный вопрос очень острый и требовал незамедлительного разрешения, для чего военное начальство, как далее сообщил глава г. Ташкента, «требует разрешить убой скота и для военнопленных, просит Думу разъяснить в праве ли Управа исполнить такое требование»
[5: 166–166об].  Другой член Ташкентской городской думы, некто П.И. Долинский указал, что по правилам Гаагской конвенции военнопленные должны получать то же довольствие, что и собственная армия воюющей державы [5: 166–166об]. В итоге городская дума постановила, что военнопленные не подходят под понятие армии и поэтому требование воинского начальника о разрешении убоя на бойне скота в мясопустные дни для нужд военнопленных отклонить.

Как и ожидалось, последствия данного вопроса не заставили себя долго ждать. Из-за нехватки и дороговизны мяса на рынках г. Ташкента «денщики при покупке мяса на Воскресенском базаре безобразничают, не становясь в общую очередь, отталкивают бесцеремонно покупателей, в особенности женщин» [6: 2].  

Ритуальный убой скота. Хотя основным потребителем мяса и их субпродуктов было мусульманское население края, в указанный период в Туркестане проживали представители и других конфессий, например таких как православные русские и украинцы, а также евреи – как бухарские сефарды, так и малочисленное еврейское население ашкенази из внутренних губерний Европейской части империи. Пришлое православное население края покупало мясо как на лавках русских частей городов, так и у местных мясников. Они не предъявляли особых требований к ритуальному убоя скота, ограничиваясь качеством и таксой на отпуск мяса.

Из национальных и религиозных меньшинств имеющие определенные соображения, проистекающие из их религиозных предпочтений к убою и разделке туш животных, отличались т.н. бухарские евреи.   

В 1897 году по просьбе главного сефардского раввина Палестины в Среднюю Азию переселяется раввин Шломо Иехуда Казарновский, который по замыслу сефардских раввинов Палестины Средняя Азия не должна была оставаться без грамотного и авторитетного раввина [1: 178]. К этому времени значительное количество бухарских евреев начали переселяться в города вновь образованного Туркестанского генерал-губернаторства – Ташкент, Самарканд, Каттакурган, Ходжент, Старый Маргелан и т.д. Казарновский, прекрасно осведомленный, о том, что по русским законам он не имел права проживать в крае, взял себе звучавшую как бухарско-еврейскую фамилию – Элизеров по имени своего отца Элиэзера Шимона и обосновался не в Бухаре, а в Самарканде [1: 178]. Главной своей задачей Казарновский видел в инспектировании местных еврейских боен на предмет соответствия правилам и требованиям убоя скота по шхите[32].  Вскоре им в Самарканде была открыта «школа» для исправления нарушений по убою скота, обнаруженных им во время посещения общин бухарских евреев и для обучения новых учеников как резников и мясников строго по шхите, где менее чем за год трое из его учеников стали самостоятельными шойхетами[33]. Практиковавшаяся Казарновским и его учениками хасидская шхита отличалась от той, которая действовала тогда в Средней Азии, несколько бòльшим количеством выбракованного мяса. Чтобы не покупать скот, который затем, после проверки легких, мог оказаться трефным[34] (некошерным), шойхеты многих туркестанских городов обычно договаривались с мусульманскими мясниками на общих бойнях о его взаимовыгодном убое. Согласно договору шойхеты забивали столько скота, сколько было необходимо для удовлетворения потребностей еврейского населения в кошерном мясе. Заплатив за весь забитый скот, еврейские шойхеты и мясники передавали выбракованные трефные туши мусульманским мясникам, теряя при этом 30% от их стоимости [8: 178]. Это привело к резкому повышению количества трефного мяса на базарах туркестанских городов и данное обстоятельство было замечено мусульманским духовенством. В результате из-за недовольства мусульманского населения бухарскими евреями, которые якобы вынуждают правоверных употреблять некачественное мясо, муллы Ходжента, Самарканда, Ташкента и Старого Маргелана добились в 1903–1904 годах бойкота трефного мяса мусульманским населением [8: 180].   

   Обеспечение населения городов Туркестанского края качественным мясом в конце XIX – начале XX вв. требовало от поставщиков и прежде всего от чиновников, регулирующих этот вопрос, учитывать местные реалии специфики региона.

Количество голов скота, качество мяса, такса на отпускаемые мясо и мясопродукты вызывали частые и в большинстве своем обоснованные споры об их несоответствии к предъявляемым различными слоями общества требованиям – будь то санитарно-гигиенические или религиозные. Сюда можно добавить еще неучтенные слои общества, как военнопленные Первой мировой войны, которое почти удвоило население г. Ташкента в 1915 году и стало причиной социально-экономического недовольства со стороны местного населения.

Также игнорирование специфики гастрономических предпочтений представителей различных конфессий иногда выливались в затяжные конфликты, длившиеся несколько лет в поисках юридического разрешения в кабинетах и иных государственных учреждениях колониальной администрации Туркестанского края, как мы увидели на примере отпуска трефного мяса мусульманскому населению в 1897–1904 гг. 

 

 

 

Использованная литература

 

1. Каганович Альберт. Друзья поневоле. Российские и бухарские евреи, 1800– Historica Rossica. НЛО. 2016 г.
2. НАУ (Национальный архив Узбекистана). И-37, оп. 1, д. 507.
3. НАУ. И-1, оп. 17, д. 715.
4. НАУ. И-36, оп. 1, д. 2750.
5. НАУ. И-37, оп. 1, д. 650.
6. НАУ. И-37, оп. 2, д. 14.
7. Туркестанские ведомости, № 14, 1870 г.
8. Туркестанские ведомости, № 77, 1893 г.

 

Х. Aбдурасулов

 

XIX асрнинг иккинчи ярми – XX асрнинг бошларида
Туркистон генерал-губернаторлигида гўшт савдоси

 

Мақолада қатор масалалар, яъни гўшт сифати ва санитария-гигиена меъёрлари, шунингдек, Туркистон бозорларига ким,  қаердан ва қандай чорва молларини олиб киргани, чорва молларининг нархи ва семизлиги, гўшт солиғи, қассобларнинг шикоятлари, уларнинг ишларига аралашиш, синов тариқасида мол сўйиш, қассобчилик хусусиятлари, турли хил динларга эътиқод қилувчи аҳоли қатламларининг гўшт маҳсулотларига бўлган талаблари ҳақида сўз боради. Ўзбекистон миллий архивида сақланаётган қатор тарихий ҳужжатлар тадқиқотнинг манбавий асосини ташкил қилади. Бундан ташқари масаланинг муайян иқтисодий ва ижтимоий жиҳатларини очиб беришда даврий матбуот, хусусан “Туркестанские ведомости” газетаси ва хорижий тадқиқотлардан ҳам фойдаланилди.

Мақолада юқорида кўтарилган масалалар  илк бора ёритилаётгани ҳамда Туркистоннинг иқтисодий-ижтимоий тарихига оид тадқиқотларни  тўлдиришда илмий асос сифатида хизмат қилиши билан алоҳида аҳамият касб этади.

Калит сўзлар: Туркистон, чорва моллари, гўшт, санитярия-гигиеник талаблар, гўшт солиғи, қассоблар, синов тариқасида мол сўйиш, мол сўйишдаги диний талаблар.

 

 

 

 

Х. Aбдурасулов

 

Мясная торговля в Туркестанском генерал-губернаторстве во второй половине XIX – в начале XX века

 

В статье рассматриваются следующие вопросы, а именно качество мяса и санитарно-гигиенические нормы, а также откуда, кем и какой скот завозился на туркестанские рынки, цены и упитанность скота, налоги на мясо, жалобы мясников о вмешательстве в их дела, пробном забое скота, особенностях разделки, требования к мясным продуктам со стороны населения, исповедующего разные конфессии. Источниковедческую базу исследования составляет ряд исторических документов, хранящихся в Национальном архиве Узбекистана. Кроме того, издания периодической печати, в частности «Туркестанские ведомости», и зарубежные исследования использовались для раскрытия некоторых экономических и социальных аспектов вопроса.

Вышеуказанные вопросы освещаются в статье впервые и имеют особое значение, поскольку служат научной основой для восполнения исследований, связанных с экономической и социальной историей Туркестана. 

Ключевые слова: Туркестан, скот, мясо, санитарно-гигиенические нормы, налог на мясо, мясники, пробный убой скота, ритуальный убой скота.

 

Kh. Abdurasulov

 

Meat trade in Turkestan General-Governorship in the second half
of the 19^th and early 20^th centuries

 

The article deals with the following issues, namely the quality of meat and sanitary and hygienic standards, as well as from where, by whom and what kind of livestock was brought to Turkestan markets, prices and fatness of livestock, taxes on meat, butchers' complaints about interference in their affairs, trial slaughter of livestock, the peculiarities of slaughtering, the requirements for meat products by the population professing different faiths. The source base of the study is a number of historical documents stored in the National Archives of Uzbekistan. In addition, periodicals, in particular “Turkestanskiye Vedomosti”, and foreign studies were used to reveal some of the economic and social aspects of the issue.

The above issues are covered in the article for the first time and are of particular importance, since they serve as a scientific basis for enriching researches related to the economic and social history of Turkestan.

Key words: Turkestan, livestock, meat, sanitary-hygienic norms, taxes on meat, butchers, test slaughter, ritual slaughter.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

АРХЕОЛОГИЯ

 

 

 

 

 

 

Ф. Шомукарамова

 

Тасодифий топилмалар – Туркистон археологиясининг дебочаси

 

XIX асрнинг иккинчи ярмида Россия империясининг Марказий Осиё минтақасини эгаллаган давридан бошлаб, метрополия (мустамлака маркази)нинг тадқиқот ишларида Туркистон ўлкаси халқлари ўтмишининг турли қирраларига амалий жараён сифатида қизиқиш фаоллашган. Авваламбор, бу – мустамлака маъмуриятининг бир томондан минтақани самарали бошқариш учун маҳаллий жамият тараққиётининг ички механизми ва тадрижий ривожини билишга бўлган талаби, бошқа томондан истилочиликнинг минтақага “цивилизацион” таъсирига ижобий тус беришга бўлган эҳтиёждан келиб чиқиб, асосий мезонларидан бири ўтмиш ёдгорликларини сақлаш ва ўрганиш эди. Ўтмишдаги археологик ёдгорликларни ўрганиш эгалланган минтақа ҳақида тасаввур берадиган билимларни умумлаштирувчи маълумотлар йиғишдан бошланиб, ҳали бу борада аниқ стратегия ва тушунча, археологик изланишларни малакали ва тизимли олиб бора оладиган етук мутахассислар ҳам йўқ эди. Шундай бўлса-да, бу йўналишда, асосан, ўлкашунос-ҳаваскорлардан иборат илк изланувчиларнинг ишлари ўз натижаларини бераётган эди. Маҳаллий аҳоли ва рус кўчкинлари томонидан кўплаб қадимги асори атиқа топилмаларнинг аниқлангани ҳам юқорида кўрсатилган вазифаларни бажариш, минтақанинг янгича тарихий манзарасини чизиш, бу йўналишдаги ишларни тизимли, марказлашган ҳолда ташкил қилишнинг келажаги самарадор эканини кўрсатарди.

Мазкур мақолада, Ўзбекистон Миллий архиви ҳужжатлари, вақтли матбуот материаллари ва илмий адабиётлар асосида у пайтда Сирдарё вилояти таркибига кирган Тошкент ҳудуди ва унинг атрофи, Чимкент уезди ва Туркистон шаҳри (ҳозирда Қозоғистон ҳудуди)дан топилган “тасодифий” ашёларнинг тўпланиш жараёнини ёритишга ҳаракат қиламиз.

Тасодифий топилмалар минтақада археологик изланишларнинг фаоллашуви, унинг келгусида алоҳида академик йўналишга айланишига, комплекс экспедициялар ташкил этилишига ва уларнинг натижалари бўйича жиддий академик нашрлар амалга ошишига муайян даражада таъсир этган. Бошқа бир томондан, “тасодифий топилмалар” ҳаваскорларнинг кутилмаган, тайёргарликсиз олиб борган қазишмалари натижасида археологик ёдгорликнинг бир бўлагини ажратиб олиб, унинг бутун бир манзарасига, тарихий аҳамиятга эга объектга тиклаб бўлмас даражада зарар етказган.

Тасодифий топилмалар – XIX аср охирида энди-энди шаклланаётган Марказий Осиё археологиясида қайсидир маънода катта аҳамият касб этарди. Маълумки, метрополиянинг ўзида ҳам бу фан соҳаси дастлабки ривожланиш босқичида турган эди. Б.В. Лунин ўзининг машҳур “Туркистондаги рус шарқшунослиги ва археологияси тарихидан” (“Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане” [9] монографиясида мазкур масала борасида фикр юритиб, академик С.А. Жебелевнинг: “Императорлик археология комиссиясида рус археологияси у қадар нуфузга эга эмас эди, у ҳақда кам билишар ва у билан деярли қизиқишмасди... Петербург археологлари қисман классик археология, қисман тангашунослик билан, кўпроқ архив тадқиқотлари ва гарчи археологик бўлса-да, ер қаъридан топилмаган қадимиятни ўрганиш билан машғул эдилар”, деган далилларини келтириб ўтади [9: 19; 7: 9].

Ўз мулоҳазаларини давом эттирган Б.В. Лунин, Россия фанидаги археология йўналиши тез суратда ривожланаётгани ва “рус археолог олимлари ўз ишларининг усул ва услубияти билан нафақат ғарбий европалик ҳамкасбларидан қолишмасди, балки ўз илмий изланишлари даражаси билан улардан устун ҳам эди”, деб ёзган эди [9: 19–20].

Бироқ ўтмиш ва ҳозирда рус олимлари Туркистон минтақасига, унинг маданий ёдгорликлари ва қадимий ашёларини ўрганишга қандайдир “этнографик объект” сифатида қарашган. Ўша давр изланишлари чуқур илмий таҳлил этилмай, кўпроқ тавсифий хусусиятга эга бўлган. Шу боис, тасодифий топилмаларга жиддий аҳамият берилмаган.

Шундай бўлса-да, тасодифий топилмалар Марказий Осиё археологиясида муҳим ўрин тутади. Мисол тариқасида иккита ҳолатни таъкидлаш етарли: биринчиси – Кабадиёндаги оддий деҳқон топган Амударё хазинаси; иккинчиси Кичик Осиёнинг Пергам вилоятидан топилган Зевс эҳромини безаб турган – пергамон – меҳроб (алтар) ҳисобланади. Мазкур тасодифий топилмалар нафақат муайян минтақа, балки жаҳон маданияти тарихи учун катта аҳамиятга эга. Ҳозирги кунда Амударё хазинаси Британия музейида, пергамон эса Берлин музейида сақланади ва ҳар икки экспонатга бўлган қизиқиш нафақат тадқиқотчилар, балки кўплаб ташриф буюрувчилар томонидан доимо юқори саналади.

Бу каби топилмалар мазкур йўналишнинг келажакда қилинадиган тадқиқотлари учун тажрибавий (эмпирик) асос вазифасини бажарган. Улар баъзида археологик объектнинг ҳаққоний тарихини сохталаштиришга ҳам олиб келган. Баъзида академик нуқтаи назардан қимматбаҳо ва ўта муҳим бўлган топилмалар, “қора” қазувчилар фаолияти сабаб, турли коллекционерлар ёки оддий бойлик орттириш мақсадида осори атиқалар билан олди-берди қилувчи шахслар қўлига тушиб қолгани сабабли илмий муомалага жалб қилинмаган. Табиийки, мутахассислар уларнинг қайси маданиятга тегишлилигини аниқлашда ўта тахминий хулосалар чиқара олганлар холос. Марказий Осиёнинг археологик изланишлари тарихида бундай ҳолатлар кам эмас.

XIX асрнинг иккинчи яримидаёқ Ўрта Осиёнинг Россия империяси томонидан босиб олиниб, 1867 йилда Туркистон генерал-губернаторлиги ташкил топгач, Тошкент воҳаси ва Чимкент уездида мақсадли археологик тадқиқотларнинг бошланишига россиялик шарқшунос, ўлкашунос, ҳаваскор археологлар, амалдорлар ва коллекционерлар томонидан асос солинган.

Ҳудуд тарихини ўрганишнинг дастлабки босқичи гоҳ-гоҳида рўй бериб турадиган хусусиятга эга. В.В. Бартольд таъкидига кўра, ҳатто ёзма манбаларда ҳам мазкур ҳудуд тарихи Марв, Бухоро ёки Самарқанддан фарқли ўлароқ, етарли даражада ўз аксини топмаган. Маълумотлар зарралаб йиғилар: қазишмалар пайтида тасодифан топилган қандайдир буюмлар ёзма манбаларда, тадқиқотчиларнинг кузатувлари ва бошқалар ҳолатларда қисман ёритилган.

1874 йилнинг 23 июнида Сирдарё вилояти Туркистон шаҳри уезд бошлиғи Сирдарё вилоятининг Ҳарбий губернаторига йўллаган 1979-сонли маълумотномасида келтирилишича, 5 июнь куни бир неча маҳаллий аҳоли вакиллари қирғизлар (қозоқлар – Ф.Ш.) Бектемир Урасаев, Колау Исетов ва сарт (ўзбек – Ф.Ш.) Чуқур Зақурбоев таъмир ишлари пайтида ер қазиб, тасодифан Султон Санжар Мирзо (Темур даврига қадар) даврига оид 612 та кумуш тангаси бўлган сопол кўза топишган. Бизнингча, бу маълумотнома топилмаларни Тошкентга юбориш учун илова хати бўлган, чунки унинг давомида
“... агар топилма хазина сифатида қолдириладиган бўлса, мен қайси маблағ ҳисобидан танга топганларни қаноатлантиришим керак бўлади”, деган сўров берилган [25: 1-в].

1886 йилда “Туркестанские ведомости”да Сирдарё ҳарбий губернаторлиги қошидаги махсус топшириқлар бўйича бош амалдори ҳаваскор ўлкашунос Е.Т.Смирновнинг Тошкент яқинидаги Ниёзбош почта станцияси олдида тупроқ уюмлари текисланаётган пайтида тасодифан сопол идишлар топилгани ва улар одам суяклари билан тўла бўлганлиги [19] ва бу дастлаб “ер эгаси бўлган деҳқон томонидан ташлаб кетилгани” [23: 2-в] ҳақидаги маълумоти эълон қилинган. Топилмани ўрганган Е.Т. Смирнов “бу – шубҳасиз дафн идиши, исломгача бўлган даврда бу ерда яшаган халққа тегишли бўлиб, бу топилма катта археологик қизиқиш уйғотади”, деган хулосага келган [23: 2-в]. Маълумот муаллифи топилган идишни батафсил ёритар экан, маҳаллий аҳолидан сўраб-суриштириб, бу каби дафн усуллари “Зардуштийлик динига ёки бошқача айтганда – оташпарастликка эътиқод қилган на қадимги форсларнинг, буддавийликка эътиқод қилган на мўғулларда ва турклар амалиётида бўлмаган. Топилган қабр кўпроқ юнонларнинг дафнини эслатади” [19] деган тахминга келган. У бу топилмаларни бу ерга юнон-мекедонларнинг келгани билан боғлайди. Кейинчалик генерал-губернаторнинг буйруғи билан топилган барча топилмалар Тошкент оммавий музейига топширилади.

Бошқа бир тасодифий топилма худди шу йили “Никифоров ерлари” (ҳозирги Тошкент шаҳрининг Мирзо Улуғбек тумани Буюк ипак йўли)да топилади. Булар иккита фантастик шакллар акс эттирилган сопол парчалари бўлиб, улар Императорликнинг Археологик Комиссиясига юборилади ва фавқулодда қизиқарли деб, эътироф этилиб, ўша жойни тўлиқ тадқиқ этиш сўралади [11: 305]. Шундан сўнг Тошкент ўқитувчилар семинарийсининг директори, тарихий-археологик хусусиятга эга мақолаларни чоп этиб бораётган “Туркестанская туземная газета”нинг муҳаррири, кейинчалик ТҲАТ (Туркистон ҳаваскор археологлар тўгараги)нинг раиси – Н.П. Остроумов [10: 260] Императорлик археология комиссиясининг топшириғига кўра, семинарийнинг бир неча ўқитувчилари билан бирга ўша жойда кузатув тадқиқот ишларини амалга оширди. Натижада, ғор аниқланиб, у ердан одам суяклари, сопол хумчалар, қадаҳлар ва сопол остодонлар топилган [1; 13].

1887 йилда археологик қазишмалар олиб бориб, 20 та қўрғонни очган Н.П. Остроумов “Никифоров ери” батамом қабрлардан иборат бўлиб, ортиқча илмий аҳамиятга эга эмас [13], шундай бўлса-да, уларни ўрганиш тарихий-антропологик маълумотлар беради, деган хулосага келган. Аслида Н.П. Остроумовнинг мақсади бундан иборат бўлмаган кўринади.

Умуман олганда, Тошкент воҳаси тадқиқотчилари бир неча бор Археологик комиссияга Тошкент ва унинг атрофи турли хилдаги қадимги иншоотларга бойлиги, фақатгина изчил археологик тадқиқотлар ўтказиш кўплаб қизиқарли саволларга жавоб бериши мумкинлиги ҳақида маълумот бериб туришган. Тасодифий топилмалар ёки маҳаллий аҳолидан сотиб олинган қадимги ашёлар илмий хулосаларга таъсир этмай қолмас эди. Қолаверса, агар топилмалар қимматбаҳо тошлар, олтин, кумуш ёки мис тангалар, заргарлик буюмларидан иборат бўлса маҳаллий аҳоли, ҳар доим ҳам улар ҳақида маълумотлар беравермас эди [2, 3].

“Правительственный вестник” газетасининг 1887 йил 3-сонида кичик бир мақола эълон қилиниб, унда “Чиноз-Жиззах оралиғидаги чўлда” (Мирзачўлда – Ф.Ш.) олиб борилган гидротехник ишлар пайтида, яъни бир вақтлар фаолият юритган Ўримбой мирза ариғи, Бухоро ариғи, Шаҳар ариқларини тиклаш чоғида тасодифан ноёб топилмалар ва бир замонлар мавжуд бўлган манзилгоҳ излари топилгани ҳақида хабар берилган. Жумладан, “бронзадан ясалган, юнонча шаклдаги тўғри, дудома қилич”, Кўҳна Урганч харобаларидаги сопол идишларга ўхшаш кўплаб сопол идишларнинг безак парчалари, шиша идишларнинг қолдиқлари топилган [14; 20]. Маҳаллий аҳоли билан ўтказилган суҳбатлар ва сўров-суриштирувлар қадимда бу ерда (Мирзачўлда – Ф.Ш.) бой-бадавлат манзилгоҳлар бўлганидан далолат беради.

1893 йилнинг 8 майида Сирдарё вилояти бошқармасининг ер ўлчовчиси (танобчиси) К.М. Баронин Чимкент уездининг Мамаевка қишлоғидаги “Қоравултепа” қўрғонида ер ўлчаётган чоғида таноб ердаги чуқурдан иккита сопол кўзада тангалар топиб олди [25: 9-в]. Биринчи кўзада “3700–3800 дона, ... оғирлиги 19 фунт” атрофида мис танга бор эди. Топилган барча тангаларда куфий ёзувидаги исломий битиклар келтирилган эди. Шу билан бирга, кўзада бошқа буюмлар ҳам бор эди. Жумладан, иккита кумуш блакузук, учта пардоз анжоми, 16 та турли ўлчамдаги пардоз тошчалари, саксон тўртта маржон, битта мис тўқа, тўртта тилла парчаси, эгасининг исми битилган шахсий узук бўлаги кабилар топилган [24: 9-в].

Ушбу топилма борасида Императорлик археология комиссияси ва Туркистон маъмурияти органлари орасида бир неча ой топил-
маларнинг турли жиҳатлари хусусида ёзишмалар давом этган. Танобчи К.М.Баронин Тамерлановка қишлоғидан Чимкент уезди бошлиғига йўллаган 1893 йил 24 майдаги 11-сонли расмий хатида ўзининг топилмаси ҳақида батафсил хабар бериб, Арис дарёси бўйидаги тупроқ қўрғонларда бундай топилмалар тез-тез учраб туришини таъкидлайди. Уларни санаб ўтар экан, яна бир қизиқарли бўлган иккинчи топилмасини ҳам баён қилади: “Бошқа бир пайт... Ишорат қозиғи ўрнатиш учун чуқур қазилаётган чоғда кўплаб сопол парчалари аниқланди, ... тахминан, 1 ½ арш чуқурликдан, мутлақо бутун сопол хонтахта чиқариб олинди, баландлиги тахминан ¼ арш бўлиб, айлана шаклининг диаметри 1 арш, уч оёқли, пастида хочсимон безак бўртиб турарди; хонтахта сарғиш бўёқ билан бўялган бўлиб, ердан кўтариб олаётганда тўкилиб тушди. Хонтахта тагида қатламда чириб кетган кийим борга ўхшарди; бу ердан қўл тегирмонининг тоши топилди, қирғиз (қозоқ – Ф.Ш.)ларникига ўхшарди” [24: 9-в орқаси]. Ўз топилмаларини қайд этар экан, танобчи бу ҳудудда қачонлардир қалъа бўлганини фараз қилди. Уни қирғиз (қозоқ – Ф.Ш.)лар “Таяқ салди” деб аташарди ва бу кабилар теварак атрофда кўп эди.

Мазкур хатни охиригача ўқир эканмиз, К.М. Барониннинг айнан моддий томондан ҳам ўз мақсадлари бўлган деган хулосага келамиз. Чунки у хат сўнггида: “Буларнинг барчасини Сиз олийҳиммат мен топилмаларим сифатида Императорлик археология комиссиясига керакли тартибда тақдим этишингизни ўтинаман, Сиздан мен учун ғазнадан қонун бўйича етарли миқдорда мукофот ажратишларини расмий илтимос қилишингизни сўрайман”, деб ёзади [24: 9-в орқаси].

Худди шундай илтимос ёзилган бошқа бир ҳужжатда Чимкент уездининг Мамаевка қишлоғига мансуб деҳқон Игнатий Крылков Сирдарё вилояти ҳарбий губернаторига илтимоснома жўнатиб, “танобчи фуқаро Баронин билан бирга ер қазиш ишларида иштирок этган пайтда мис ва кумуш тангалар хазинаси топилгани” ва шу аснода “мукофотдан ўз улушини ажратилишини” сўрайди” [24: 32-в].

Умуман олганда, бу каби тадбирлар, яъни Императорлик археология комиссияси томонидан пул мукофотлари бериш амалиётда қўлланилгани давлат муассасаларининг илмий аҳмиятга молик тасодифий топилмаларга дахлдор ёзишмалари билан танишиб, ишонч ҳосил қилиш мумкин. Юқорида қайд этилган топилма билан ҳам шундай бўлган [24: 18, 23, 30–31].

1893 йилнинг 31 декабри (1894 йилнинг 10 январи)да Казалинск уезди Бошлиғи Сирдарё вилояти ҳарбий губернаторига 5243-сонли қуйидаги маълумотномани юборади: “Қорақумнинг Казалинск шаҳридан 200 верст масофадаги қум дўнгликдан Қоратепа волостилик қирғиз (қозоқ – Ф.Ш.) Акдар Акпанов томонидан ичи бўш мис идиш топилган. Унинг оғирлиги бир пуд келиб, қирғизча (қозоқ – Ф.Ш.) “мис қозон” деб аталган ва у ҳам Императорлик археология комиссиясига юборилган” [25: 1-в]. Бир неча ой ўтгач, 1894 йилнинг 8 июнида Сирдарё вилояти ҳарбий губернатори Императорлик археология комиссиясидан 695-рақамли хат олади, унда Казалинск уезди бошлиғи Акдар Акпановга бериш учун йигирма рубл мукофот пули юборилгани, тўғрисида гап боради [25: 6-в.].

Юқорида қайд этилган тасодифий археологик топилмаларнинг барчаси Тошкент музейига келтирилган ва бу ердан бир қадар қимматлилари ёки муайян нусхалари Императорлик археология комиссиясига жўнатилиб, дастлабки ўрганишлардан сўнг у ёки бу ҳудудда мақсадли археологик қазишмалар олиб бориш учун кўрсатмалар берилган. Энг қимматбаҳо топилмаларни Императорлик археология комиссияси Россия императорига кўрсатишган ва у эса топилмани Император Эрмитажига ёки бошқа кўрсатилган жойга ё бўлмаса қадимги ашёлар сақланадиган ерга топшириш бўйича қарор қабул қилган [25: 7-в]. 1897 йилда ушбу комиссия аъзоси Веселовскийни Туркистон ўлкасига археологик тадқиқотлар ўтказиш учун юборилар экан, Афрасиёбда қазишмалар ўтказиш жараёнида “Императорлик Эрмитажи минс-кабинети учун қадимги тангалар коллекциясини йиғиш асосий илмий вазифа сифатида топширилади” [21: 77].

Бундан ташқари, тангалар хазинаси, сопол хонтахталар, қўл тегирмонтоши каби тасодифий топилмалардан иборат осори атиқаларнинг Чимкент нусхалари Н. Остроумовнинг таклифини қўллаб-қувватлашга имкон берган. Натижада, у Археология комиссияси топшириғи билан топилмалар жойини кўриш учун Мамаевкага келиб, “ушбу жойдаги янада кўпроқ қўрғонларни хариталаштириш, имкон даражасида майдаларини нуқталар билан белгилаш, каттароқ қўрғонларни эса қисқача ҳажми билан бирга тарҳини олиб”, Туркистон ўлкасининг археологик харитасини тузиш мақсадида Баронин ишини давом эттиради [24: 11–12-в].

Мис ва кумуш тангалар борасида Н.П. Остроумов, тангалар шубҳасиз қадимий, улардаги ёзувлар куфийда битилган, деган хулосага келди. Қандай қилиб кўза бу ерга келиб қолган деган саволга тадқиқотчи: “Эҳтимол – хазина эгаси қандайдир душман босқини пайтида хазинани яширмоқчи бўлган ёки дашт қароқчиси қадимги Ўтрордан бўлган тинч савдогарни тунаган ва кейин ўзининг кўчманчи юртига қайтаётганда қўлга киритган бойлигини даштликдаги дўнгликка кўмган; охир-оқибат қандайдир янги олишувда ўз рақиблари томонидан унинг ўзи ҳам ўлдирилган бўлиши мумкин”, деб жавоб беради [22: 162–163].

1895 йилда Тошкент шаҳрида Туркистон ҳаваскор археологлари тўгараги ташкил этилгач, Туркистон тарихи бўйича материалларни тўплаш жараёни тизимли хусусият касб эта бошлади. Аммо Туркистон тўгараги фаолияти кузатув ишларидан, ер юзасидаги материалларни йиғиш, кичик қазишмалар ўтказишдан иборат бўлиб қолди. Бу унинг таркибида бирор бир малакали археологнинг бўлмаганлиги билан изоҳланар эди [16]. Қазишмалар асосан, бирор бир илмий услуб қўлланилмай олиб борилар эди. Чунки бу пайтгача ҳали ҳеч қандай илмий услуб ишлаб чиқилмаган эди. Тўгарак аъзоларининг маърузалари, мақолалари, маълумотлари ва ҳисоботлари топографик, ўлкашунослик [17; 8], географик [5], этнографик [6], тилшунослик хусусиятига эга бўлган. Дастлабки тадқиқотлар ҳам Тошкент минтақасида, ҳам ҳозирги Қозоғистон ҳудудида олиб борилган.

Хусусан, бу пайтда тўгарак аъзоси бўлган Е.Т. Смирнов маърузасида Тошкент ва унинг атрофи сунъий равишда кўтарилган деб ҳисоблаган кўплаб тепаликлар, кичик ва йирик дарёлар йўналишлари билан батафсил келтирилган. Нашр этилган маърузасида, муаллиф аудиториядагилар олдига аниқ саволлар қўяди: “Бу тепаликлар, тепачалар ва дўнгликлар қурилиши қайси тарихий даврга тегишли? Қайси халқлар томонидан, нима мақсадда қурилган? Бу саволларга жавоблар йўқ, лекин шуниси маълумки, уларни кўп сонли ва кучли халқ бунёд этган” [17: 9].

Шунингдек, аввалроқ зикр этилган остодонлар тадқиқини таҳлил этган Е.Т. Смирнов тўгарак аъзоларига қуйидаги саволлар билан юзланади: “Бу қандай кўмиш усули бўлди, қайси давр, қайси дин, қайси халққа тегишли?”, ва ўзи тахминларини баён қилади: “Бу ерда буддавийлик, христианлик ва муҳаммадийлик (ислом – Ф.Ш.) пайдо бўлган даврга қадар ҳукм сурган Зардуштийликка эътиқод қилганларнинг дафн усулларига ўхшамайдими?” [17: 11]. Буларнинг барчаси муаллифнинг тадқиқот ўтказишдан олдин кўплаб манбаларни имкон қадар ўргангани, Тошкент тарихи мавзусига яна бир неча бор мурожаат қилганидан далолат беради.

Туркистон тўгарагининг 1900 йилдаги 4-мажлисида Е.Т.Смирнов қадимги Қанқа шаҳристони харобасидаги кузатув ишлари натижалари ҳақида маълумот бериб [18], ёзма манбаларга суянган ҳолда мазкур жойнинг топографик тавсифини, қадимги шаҳарнинг сув таъминоти йўлларини батафсил ёритади (ёдгорлик Тошкент вилояти Оққўрғон тумани ҳудудида жойлашган бўлиб, у ерда академик Ю.Ф. Буряков бошчилигида археологик тадқиқотлар шу кунларга қадар давом эттирилган – Ф.Ш.). У мажлис аъзоларига ер юзасидан олинган топилма материал намуналари: шиша ва сопол идишлар бўлакларини тақдим этади. “Шиша парчалари қолдиқлари Ангрен (Оҳангарон – Ф.Ш.) водийсининг барча қадимги қўрғонларидан кўплаб миқдорда топилишини” таъкидлар экан, “шиша идишлар бошқа ердан олиб келинмагани, маҳаллий аҳоли томонидан ишлаб чиқарилганини” тахмин қилади, “манбаларнинг гувоҳлик беришича, жуда қадим замонларда хитойликлар Ўрта Осиёдан шиша ясашни ўзлаштириб олганлар”, деб кўрсатиб ўтади [18: 174–175].

Топилган сопол парчаларининг таснифи Е.Т. Смирновга ўша даврда аҳоли қандай идишдан фойдалангани, шаҳарни сув билан таъминлаш учун қандай қувурлари ётқазилганини аниқлаш имконини берган.

Таъкидлаш жоизки, илк археологик тадқиқотларнинг мазкур босқичи Шоштепа (Тошкент вилояти, Зангиота тумани, Эркин қўрғони)даги дастлабки қазишмаларда олиб борилган. 1896 йилда Н.П. Остоумов шаҳристон қўрғонига хандақ қазиб, девор қатламини кесиб ўтди, учта ер ости ўтиш йўлаги ва найзасимон аркини очди. Иншоот қолдиқлари ерости биносига уланган соқчилар турадиган жой эканини аниқлади [15]. Жараёнда кулолчилик буюмлари, темир парчалари, шиша бўлаклари, ҳайвонларнинг суяк қолдиқлари ва бошқа нарсалар топилган. Афсуски, на топилган ашёларнинг ва на шаҳристонга аниқ сана қўйилмаган.

Бу пайтда Ўрта Осиё археологияси энди шаклланаётган ва юзага келаётган саволларга жавоб бера олмасди. Бироқ Туркистон ҳаваскор археологлари тўгарагида топилмаларга оид долзарб муаммолар юзасидан тез-тез мунозаралар бўлиб турарди [12]. Турли хил нуқтаи назарлар айтилар, кейинчалик илмий муҳокамаларга сабаб бўларди, остодонлар мавзуси шулар жумласидандир [4].

Албатта, тадқиқотчиларнинг ўша пайтдаги кўплаб мулоҳазалари хато ёки баҳсли бўлган. Аммо ўша тасодифий топилмалар, илк кузатув ишлари, нашрлар ва архив материалларида ўз аксини топган ҳаваскор археологларнинг кичикроқ бир қазишмалар хусусидаги дастлабки хулосалари кейинчалик минтақада узоқ йиллар давомида тадқиқотлар ўтказишга туртки берган.

Археологиядаги тасодифий топилмаларнинг ижобий ҳамда салбий жиҳатлари борасида бирон-бир гап айтиш қийин. Лекин шу ўринда, Амударё хазинасининг ижобий ва аҳамиятли томонларига тўхталсак. Биринчидан мазкур топилмага бағишлаб бир неча тадқиқотлар ўтказилди. Иккинчидан, Амударё хазинасидаги буюмлар санъат асарининг ноёб намунаси ҳисобланади. Учинчидан, буюмларга оид илмий тадқиқотлар улар яратилган даврда юнон, бақтрий ва кушон маданий анъаналари ўзаро қоришиб борганини кўрсатди. Қолаверса, мазкур хазина Б. Литвинский ва Пичикян томонидан қазишма ишлари олиб борилган Тахти Сангиндаги Ўкуз худоси эҳромига мансуб қимматбаҳо бойликларнинг бир қисми ҳисобланади, деган фаразни ҳам илгари сурди.

Салбий жиҳати шундаки, хазина археологик изланишлардан ташқарида топилган. Тасодифий топилма тадқиқотчи учун ашёвий материал сифатида хизмат қилиб, қачон, нимага, қандай қилиб бу топилма айнан шу ерга келиб қолган, бу хазинами ёки эҳромга тегишлими ёхуд бирон-бир шахс (ҳукмрон сулола ва аслзода)нинг қимматбаҳо буюмларими, деган саволларга жавоб бера олмайди. Бироқ шу каби саволлар илмий тадқиқотларни давом эттиришга ҳамда археология фанини ривожига имкон бериб келмоқда.

 

Фойдаланилган адабиётлар

 

1. А.Р. Библиографический листок. Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1882–1888 годы. СПб. 1891 г. // Туркестанские ведомости. 1892. 20 октября. № 42.
2. Андреев М. Местности в долине р. Ангрена, интересные в археологическом отношении // Туркестанские ведомости. 1893. 16 (29) июня. № 46.
3. Бартольд В.В. К вопросу об оссуариях Туркестанского края // ИРКИСВА. Санкт-Петербург, 1908. № 8. С. 47–69;
4. Бартольд В.В. Работы по археологии, нумизматике, эпиграфики и этнографии / Сочинения. Т. IV. Москва, 1966. С. 154–171.
5. Вяткин В. К исторической географии Ташкентского района // Туркестанские ведомости. 1900. № 101.
6. Диваев А. Промыслы и занятия туземцев азиатского города Ташкента // Туркестанские ведомости. 1901. № 33.
7. Жебелев С.А. Археолог-энтузиаст (Памяти А.А. Спицына) // Советская археология. Вып. X. Москва, 1948. С. 9–
8. Кастанье Л. Отчет о поездке в Шахрухию и местность «Канка» // Протоколы ТКЛА. Год XVII. Вып. II. 1 апреля 1913 г. –
   11 декабря 1913 г. Ташкент, 1913. С. 112–123.
9. Лунин Б.В. Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане. Туркестанский кружок любителей археологии (1895–1917 гг.). Ташкент, 1958.
10. Лунин Б.В. Историография общественных наук в Узбекистане. Биобиблиографические очерки. Ташкент, 1974.
11. Никитенко Г.Н. Н.П. Остроумов и истоки археологической науки Средней Азии // Востоко­ведческие чтения памяти
    Н.П. Остроумова. Сборник материалов. Ташкент, 2008. С. 303–
12. Остроумов Н. Новые данные о глиняных погребальных урнах // Протоколы ТКЛА. Год XI. 1 января 1906 г. – 1 января 1907 г. Ташкент, 1906. С. 32–
13. Остроумов Н.П. Из поездки в селение Мамаевку // Туркестанские ведомости. 1893. № 50, 52.
14. Правительственный вестник. 1887. № 3.
15. Протокол заседания от 26 августа 1896 г. // Протоколы ТКЛА. Вып. 1. Ташкент, 1896. С. 23–
16. Ртвеладзе Э.В. Краткий очерк истории изучения археологических памятников Средней Азии // Историко-археологический обзор Древней Средней Азии (Рукопись из архива автора).
17. Смирнов Е.Т. Древности в окрестностях города Ташкента // Протоколы ТКЛА. Вып. 1. Ташкент, 1896. С. 1–
18. Смирнов Е.Т. Развалины города Канки // Протоколы ТКЛА. Приложение к протоколу. Ташкент, 1900. № 4. С. 164–
19. Туркестанские ведомости. 1886. 6 мая. № 17.
20. Туркестанский сборник. Ташкент, 1907. Т. 432. С. 22.
21. Туркестанский сборник. Ташкент, 1907. Т. 433. С. 76–77
22. Туркестанский сборник. Ташкент, (без года издания). Т.
    С. 162-163.
23. Ўзбекистон миллий архиви (Кейинчалик – ЎзМА), И-17-фонд, 1-рўйхат, 917-иш.
24. ЎзМА, И-17-фонд, 1-рўйхат, 1433-иш.
25. ЎзМА, И-17-фонд, 1-рўйхат, 1526-иш.
26. ЎзМА, И-17-фонд, 1-рўйхат, 3146-иш.

 

 

 

 

 

 

Ф. Шомукарамова

 

Тасодифий топилмалар – Туркистон археологиясининг дебочаси

 

Мақолада XIX асрнинг охирги чорагида Тошкент ҳудуди ва унинг атрофидан, Чимкент уезди ва Туркистон (ҳозирда Қозоғистон ҳудудида, аммо мустамлака даврида Сирдарё областига қарашли бўлган) шаҳридан “тасодифан” топилган ашёларнинг тўпланиш жараёни Ўзбекистон Миллий архиви ҳужжатлари, вақтли матбуот ҳамда илмий адабиёт материаллари асосида ёритилган. Ҳаваскор-ўлкашунослар томонидан олиб борилган дастлабки археологик тадқиқотларнинг амалга оширилишига асос бўлган, Ўрта Осиё минтақасида археологик изланпшларнинг фаоллашувига олиб келиб, кейинчалик алоҳида академик йўналишга айланиши, хусусан, комплекс экспедициялар ташкил этилишига олиб келган тасодифий торилмаларнинг кейинги тақдири кўриб чиқилади.

Бошқа томондан эса ҳаваскорларнинг режасиз, тайёргарликсиз олиб борган қазиш ишлари натижасида қўлга киритилган “тасодифий” топилмалар умумий манзарасини бузган ҳолда археологик ёдгорликнинг умумий контекстидан қандай қилиб ажратиб олингани, шунингдек, тарихий объектнинг муҳим аҳамиятга эга элементларига қайта тикланмайдиган даражада зарар етказилгани кўрсатиб берилган.

Калит сўзлар: Россия империяси, Туркистон ўлкаси, Тошкент, Чимкент уезди, Мамаевка, Туркистон генерал-губернаторлиги,
Н.П. Остроумов, Е.Т. Смирнов, Императорлик археолгия Қўмитаси, Шоштепа.

 

Ф. Шамукарамова

 

Случайные находки – начало туркестанской археологии

 

В статье, на основе архивных документов Национального архива Узбекистана, материалов периодической печати и научной литературы, освещен процесс накопления «случайных» находок на территории Ташкента, его окрестностей, Чимкентского уезда и г. Туркестана (ныне территория Республики Казахстан, но в колониальный период входил в Сырдарьинскую область) в последней четверти XIX века.

Прослежена дальнейшая судьба случайных находок, на основе которых были осуществлены краеведами-любителями первые археологические изыскания, способствовавшие активизации археологических исследований в центральноазиатском регионе и превращению, в последующем, в отдельное академическое направление, включая организацию комплексных экспедиций.

С другой стороны, показано как «случайные» находки, обнаруженные преимущественно в результате стихийных и неподготовленных раскопов любителей, вырывали артефакт из общего контекста археологического памятника, искажая его целостную картину, а также зачастую приводили к безвозвратному разрушению более значимых элементов исторического объекта.

Ключевые слова: Российская империя, Туркестанский край, Ташкент, Чимкентский уезд, Мамаевка, Туркестанское генерал-губернаторство, Н.П. Остроумов, Е.Т. Смирнов, Императорская Археологическая Комиссия, Шаштепа.

 

F. Shamukaramova

 

Causal findings – the beginning of Turkestan archeology

 

The article, shed the light the process of accumulation of "accidental" finds in the territory of Tashkent, its environs, Chimkent district and the city of Turkestan (now the territory of the Republic of Kazakhstan, but during the colonial period it was part of Syrdarya region) in the last quarter of the 19th century, basing on archival information from the National Archives of Uzbekistan, materials from periodicals and scientific literature. There were traced the further fate of causal findings, which were the basis for the first archaeological researches carried out by amateur local historians, which contributed to the intensification of archaeological researches in the Central Asian region and the subsequent transformation into a separate academic direction, including the organization of complex expeditions.

On the other hand, it has been shown how "accidental" findings, discovered mainly as a result of spontaneous and unprepared excavations by amateurs, pulled the artifact out of the general context of the archaeological site, distorting its integral view, and also often led to the irretrievable destruction of more significant elements of the historical object.

Key words: Russian Empire, the Turkestan region, Tashkent, Chimkent district, the Mamaevka, Turkestan Governor-General, N.P. Ostroumov,
E.T. Smirnov, the Imperial Archaeological Commission, Shashtepa.

Адабиётшунослик

 

 

 

 

 

 

Р. Ходжаева

 

Аллома Имом Замахшарий мақомаларининг маънавий-эстетик хусусияти ва тарбиявий аҳамияти

 

“Хоразм фахри”, “Араблар ва ажамлар устози”, “Жоруллоҳ” (“Аллоҳнинг қўшниси”) каби фахрли номларга мушарраф бўлган имом Замахшарий ўрта аср мусулмон тамаддунининг энг ёрқин сиймолари сафига киради. Аллома нафақат бетакрор илмий китоблар ёзди, балки адабиёт соҳасида ҳам арабийзабон адабиёт хазинасидан муносиб жой эгаллаган бир қатор ажойиб асарлар яратди. Афсуски, ўзбек шарқшунослигида бу борадаги ижоди камроқ ўрганилган ва таржима қилинган. Фақат арабшунос олим Убайдулло Уватов томонидан “Навабиғ ал-калим” (“Нозик иборалар”) асари ўзбек тилига ўгирилган [1: 142–169]. Шундай асарлар ичида бутун мусулмон оламида шуҳрат қозонган ва араб адабиётининг шоҳ асарларидан ҳисобланган ”Мақамат Замахшарий” (“Замахшарий мақомалари”) асари алоҳида ўрин тутади. Асар тўплам шаклида бўлиб, ўзига 50 мақомани қамраб олган. “Мақома “сўзи истилоҳга айланиб турли маънолар касб этиб, қароргоҳ, мажлис маъносида ишлатилди. Х асрга бориб кичик насрий жанр сифатида ибратли суҳбат, ваъзхонлик маъносида қўлланган бўлса, кейинроқ дарбадар фирибгар саргузаштларини баён этувчи ҳикоя сифатида танилди. Унинг қахрамони асосан ўқимишли, сўзга чечан, бошпанасиз одам бўлиб, у турли қалтис, кўнгилсиз вазиятларга тушиб қолади ва улардан макри ва сўзамоллиги, уддабуронлиги туфайли қутилади. Мақама жанрининг энг машҳур муаллифлари бу Бадиуззамон Хамадоний (969–1008), Абу Муҳаммад Қосим Ҳаририй (1054–1122) ва Маҳмуд Замахшарийлардир (1075–1144). Аммо Замахшарий мақомалари Хамадоний ва Ҳаририй мақомаларидан бирмунча фарқ қилади. Уларда саргузаштлик, маккорлик мавзулари йўқолиб, тарбиявий ваъзхонлик унсурлари кучаяди. Аммо мақомалар билан яқиндан танишган тадқиқотчи уларда қуруқ насиҳатгўйлик билан эмас, балки ўй-ҳислар билан тўлиб-тошган, адибнинг ҳассос юрагидан жой олган ва қоғозда муҳрланган диёнатга, ҳаётга, шахсиятга бўлган муносабатлар билан танишади, мақомаларнинг мазмун-моҳиятини тўла англаб етади. Замахшарийда мақома ёзиш мотивацияси ўзгарган, асосий мақсади кўнгилочар асар яратиш эмас, балки диёнатли инсон, бир томондан ислом рукнларига амал қилувчи, иккинчи томондан асрлар давомида инсоният тажрибасидан келиб чиққан юксак қадриятларга жавоб берувчи ҳақиқий мусулмонни тарбиялаш эди. Ижодий ниятини амалга ошириш учун Замахшарий ўзига хос услуб танлаган: мақомаларда гўё ҳаёт синовларида чиниққан ва тажрибаларидан ўтган кекса адиб энди ўттиздан ошган Абулқосим Замахшарийга мурожаат қилиб, унга Ҳақ йўлидан кетишда маслаҳатлар беради, хатарлардан ва хатолардан огоҳлантиради, ўргатади ва баъзида танқид остига олади. Насиҳатларининг таъсирини кучайтириш мақсадида матнга қисқа ибратли ҳикоялар, шеърлар, мақол ва маталлар, ҳикматли иборалар – афоризмлар киритилган.

Замахшарий фикрича, мусулмон киши тақво билан бирга маърифат эгаси бўлиши керак. Адиб ақл-заковатнинг ўрнини юқори қўяр, билим олишга, маърифатли бўлишга даъват этади. Масалан “Ридвон мақомасида” адиб бу жиҳатга шундай баҳо беради:

سبحان الله . اى جو هرة كريمة اوليت.و باى لؤلؤ يتيمة حليت وهى عقلك ليعقلك.

“Субҳаналлоҳ! Қандай кароматли гавҳарга сен эгасан ! Сен қандай нодир дурдона билан безатилгансан! Бу сени доно қилувчи ақлинг” [4: 25].

Замахшарий мақомаларида адибнинг шахсий ҳаётидан шахсий кайфият белгилари ва шахсий тажриба аломатлари сезилади. Бу таассуротнинг пайдо бўлиши ва кучайиши адибнинг мақомаларда ёш Абулқосим Замахшарийга, яъни ўзига қаратиб ҳар сафар риторик мурожаат (бадиий ундалма) ишлатилиши ва муайян кайфият яратишдан бошланади. Масалан, “Зуҳд” мақомасида бундай ундалма нафақат нутқни безайди, балки муайян ҳиссий муносабат яратади:

يا ابا القاسم ما لك لا ترفض هذه الفانية رفضا.ؤ لاتنفض يديك عن طلبها نفضا. ا لم تر كيف ابغضها الله و ابغضها انبياؤه .”

  “Эй, Абулқосим! Сенга не бўлди? Бу фоний дунёдан ҳеч воз кеча олмаяпсан, у томон қўл чўзишдан тўхтамайсан. Шу пайтгача Аллоҳ ва унинг набийлари уни қанчалик хуш кўрмаганлигини кўрмадингми?” [4: 33].

Замахшарий ўз қаҳрамони Абулқосимни турли вазиятларда ва муносабатларда кўрсатади. Албатта, биринчи навбатда бу муносабатлар уни диний эътиқодига содиқ бўлиши билан боғлиқ. Мақомалардан қаҳрамоннинг атрофидаги ижтимоиий муҳитга муносабатини ҳам кузатамиз, дунёқараши билан танишамиз, фазилатлари ва камчиликларини ажратиб оламиз ва ниҳоят, уни мусулмон кишиси сифатида такомиллашуви учун адиб томондан олдига қўйилган талабларни кўриш мумкин. Замахшарий фикрича, мусулмон киши биринчи навбатда, меҳнаткаш ва сабр-тоқатли бўлиши, солиҳ ишларга қўл уриши лозим:

و ناد ها الى العمل الرافع و الكلم الصاعد.والجمهاعما يكلم دينها و يثلم يقينها

“Уни (кўнгилни) юқорига кўтарувчи (солиҳ) ишларга ва (ҳузури сари) чиқувчи (ёқимли) сўзларга ундагин. Динига ва эътиқодига путур етказадиган нарсалардан уни сақлагин [4: 19]. Ушбу жумлада адиб Қуръони Каримдаги “Фотир” сурасининг 10-оятига ишора қилганини кўрамиз: “Ҳар бир ёқимли сўз Унинг ҳузури сари чиқур. Солиҳ амални эса, (Аллоҳ Ўз даргоҳига) кўтарур” [4: 35:10].

Мақомаларда Қуръони Каримдан олинган шунга ўхшаш ишоралар, иқтибослар келтириш, тимсоллари ва ривоятларидан фойдаланиш ҳолатлари жуда кўп учрайди. Айниқса, яхшилик (ислом дини рукнлари) ва ёмонлик (шайтон кирдикорлари) ўртасидаги тўқнашув алоҳида аҳамият касб этади. “Тавба” мақомасида адиб ёш, лирик қаҳрамонни ёмонликлардан огоҳлантиради: “Эй, Абулқосим! Шаҳватинг уйғоқ. Ухлат уни! Ёшлигинг фурсатдир, бой берма .... Эҳтиросларингга берилиб, шайтон кирдикорларига ишониб, унинг кетидан боришга эҳтиёт бўл! У сени йўлдан уради. Васвасага дучор қилади. Афсусланишга вақт қолмайди” [4: 29]. Китобхон назарида бундай эҳтиросли мурожаат Абулқосимга таъсир кўрсатиши лозим эди, аммо мақоманинг ниҳояси бундай хулоса чиқаришга имкон бермайди, чунки адиб суҳбатдошига афсусланиб дейди :

و العجب من نفسك أنها تستلذ الوقوع فيها .و ان لم ترج الخلاص منها

“Лекин ажабо, бу кўнглингдан, ўша (шайтон кирдикорлари ҳийласига) тушганига, агар улардан халос бўлишни истамаса” [4: 29].

Назаримизда, имом Замахшарий мақомасига шундай хотима бериб, ҳақиқий чин эътиқодли мусулмон бўлиб етишиш осон иш эмаслигини яна бир бор таъкидламоқчи бўлган, чунки ёш авлод олдида ҳидоят йўлидан оздирадиган ўнлаб балолар мавжуд. Шунинг учун адиб баъзида Абулқосимга таъна ўқини ёғдиради: “Ҳақнинг пардалари кўтарилди, унинг нурлари порламоқда. Лекин нега кўнглинг бузилган, Ҳисларинг кибрга берилган. Қани билсам эди, нимадан бу заифлигинг” [4: 22]. Баъзида эса адиб ибратли ҳикоялар келтириб, қаҳрамонини тўғри йўлга солади. Масалан, “Зуҳдлик” мақомасида умавийлар сулоласидан чиққан халифа Язид ибн Абдулмалик ибн Марван қиссасини баён қилиб, уни аянчли ҳолатга тушганини ибрат қилади. Бу халифа 720–724 йиллари Дамашқда ҳукм сурган, лекин айш-ишратга берилиб халифалик ишлари билан мутлақо шуғулланмасдан тез вафот этган. Бу қиссага адиб батафсил тўхтаган бўлса, бошқа қиссаларда фақат қаҳрамон номини зикр этар экан, бунда талмеҳ санъатини қўллайди. Қиссалар, шеърлар (кўпинча ўзиники), мақол, маталлар ва бошқа бадиий унсурлар мақомаларни безайди, уларга кўнгил очар тус беради. Мақомалар сажъда ёзилган. Эътироф этиш жоизки, бу лафзий санъатда Замахшарийга тенг келадиган йўқ. Мақомаларда сажъ жуда катта маҳорат билан ишлатилган, матнда унинг турли кўринишларини учратамиз. Замахшарийнинг мақомалари деярли қисқа, лўнда, баъзилари бир саҳифани ташкил қилади. Мақомаларда риторик мурожаат, риторик саволларни кўп ишлатилиши нутқни безаш ёки ҳиссий муносабат билдириш вазифасини ўтайди. У араб поэтикасининг араблар тан олган тенги йўқ катта билимдони: ўз асарларида тажнис, тазод, таврия, истиъора, ташбеҳ, мажоз ва бошқа санъатларнинг турли навларидан бемалол ва юксак даражада маҳоратли фойдалангани яққол кўзга ташланади. Ижодининг бу қирраси, албатта, ўзбек арабшуносларидан алоҳида ўрганишни талаб қилади.

Шундай қилиб, Замахшарий сиймосида биз бир вақтнинг ўзида буюк олим ва буюк адиб тимсолини кўрамиз. Бизгача унинг шеърий девони ҳам етиб келди. Мўғуллар истилосидан олдин Хоразмга келган араб олими Ёқут Ҳамавий ўзининг машҳур “Муъжам ал-удабо” (“Адиблар луғати”) номли асарида Замахшарийни забардаст шоир сифатида тақдим этади ва шеърларидан намуналар келтиради:

 

Илм – раҳмондан тарқалган нурдир,

Жаҳолат – ғам-ғусса манбаидир [2: 74].

 

Аллома имом Замахшарий ўз адабий ижодини ҳақиқий комил инсон тарбиялашга, уни такомиллашувига қаратди. У солиҳ мусулмон кишисида динга ва одамларга нисбатан содиқлик, нафсни тийиш, сабр-тоқат, билимдонлик ва бошқа фазилатларни тарғиб қилди ва аксинча, шошқалоқлик, сабрсизлик, эътиқодда мустаҳкам бўлмаслик, руҳий заифлик, лоқайдлик каби салбий хислатларни қоралади. Унинг асарлари нафақат Марказий Осиё, балки бутун араб-мусулмон олами халқларининг маънавий-ижтимоий онгини ва эстетик дидини ривожлантиришга катта ҳисса қўшди.

 

Фойдаланилган адабиётлар

 

1. Буюк сиймолар, алломалар. (Ўрта Осиёлик машҳур мутафаккир ва донишмадлар). 1-китоб. / Нашрга тайёрловчи акад. М.М.Хайруллаев. Тошкент, 1995.
2. Исроил Э., Эшмурадов М. Х–ХII асрлар Хоразм маданияти Ёқут ал-Ҳамавий талқинида. Урганч,
3. Қуръони Карим ва маънолар таржимаси. Абдулазиз Мансур таржимаси. Тошкент, 2019.
4. ابو قاسم محمود بن عمر الزمخشرى. مقامات الزمخشزى. ببروت، لبنان. 1982.

 

Р. Ходжаева

 

Аллома Имом Замахшарий мақомаларининг маънавий-эстетик хусусиятлари ва тарбиявий аҳамияти

 

IX–XII асрларда Марказий Осиё минтақаларидан Мавароуннаҳр ва Хоразм ўлкаларида араб тилидаги ижоднинг юксалиши кузатилди. Ушбу минтақаларда ривожланган бой арабийзабон адабиёт мусулмон оламида рўй берган маданий юксалиш – мусулмон Шарқи Ренессансининг биринчи босқичига замин яратди ва мусулмон халқларининг маънавий-ижтимоий фикри ривожига катта таъсир кўрсатди. Алломалар Абу Бакр Хоразмий, Абу Али ибн Сино, Абу Райҳон Беруний, Абулқосим Маҳмуд Замахшарий ўз фаолияти давомида илмий ва адабий ижодни бирга олиб бордилар, иккала соҳада ҳам бетакрор асарлар яратдилар. Араб тилида ёзилган бадиий асарлар араб адабиётининг олтин заҳирасига кириб, унинг салмоқли қисмини ташкил қилди. Мақола шундай асарлардан имом Замахшарийнинг “Уммаҳат кутуб ва турас ал-луғат ал-араби” (“Араб тилидаги асосий китоблар ва мерос”) сафига киритилган “Замахшарий мақомалари” асаридаги мақомаларни таҳлилга тортади ва бу адабий ёдгорликдан жой олган маънавий-ахлоқий қадриятларга тўхталади. “Замахшарий мақомалари” каби араб тилидаги адабий ёдгорликлар мусулмон халқларининг маънавий-эстетик дидини чархлашда катта роль ўйнаб келди ва жаҳон адабиёти жараёнида муносиб ўрин эгаллади.

Калит сўзлар: мақома, арабийзабон адабиёт, ислом тамаддуни, маънавий-бадиий мерос, исломий қадриятлар, умуминсоний қадриятлар, адиб, олим.

 

Р. Ходжаева

Духовно-эстетическая особенность и воспитательное значение макамов великого мыслителя Махмуда Замахшари

 

Культурный подъём в IХ-ХII вв. в Центральной Азии и во всём ареале мусульманского Востока способствовал расцвету литературного творчества на арабском языке. Мыслители Центральной Азии внесли большой вклад в этот подъём, получивший название «Мусульманский Ренессанс». Такие учёные региона, как Абу Бакр ал-Хорезми, Ибн Сина, Абу Райхан ал-Беруни, Махмуд аз-Замахшари успешно сочетали в своём творчестве научные изыскания с литературной деятельностью и создавали неповторимые труды в обеих областях. Эти труды сыграли большую роль в становлении духовно-общественной мысли и эстетического сознания народов мусульманского Востока. Именно к таким произведениям относится литературный труд имама аз-Замахшари «Макамы аз-Замахшари», которого арабы считают «основой книг и наследия» на арабском языке. В настоящей статье рассматриваются макамы аз-Замахшари с точки зрения органического сочетания в них исламских и общечеловеческих ценностей, переедающие духовные идеалы своего времени и формирующие эстетический вкус. Литературные произведения подобные «Макамам аз-Замахшари» имели большое значение не только для арабо-мусульманской цивилизации, но и для всего мирового литературного процесса.

Ключевые слова: макам, арабоязычная литература, исламские цивилизация, духовное-художественное наследия, исламские ценности, человеческие ценности, литератор, учёный.

 

1. R. Khodjaeva

 

Spiritual and aesthetic feature and educational value of maqams

of the great thinker Mahmud Zamakhshari

 

The cultural upsurge in the 9^th–12th centuries in Central Asia and throughout the area of the Muslim East contributed to the flourishing of literary creativity in Arabic. Thinkers of Central Asia have made a great contribution to this rise, which has been called the Muslim Renaissance. Such scholars of the region as Abu Bakr al-Khwarizmi, Ibn Sina, Abu Rayhan al-Biruni, Mahmud az-Zamahshari successfully combined scientific research with their literary activity and created unique works in both fields. These works have played a major role in the formation of spiritual and social thought and aesthetic consciousness of the peoples of the Muslim East. The literary work by Imam az-Zamahshari “Maqamat
az-Zamahshari” belongs to such works which are considered “the basis of books and heritage” by the Arabs. In this article, the maqams by
az-Zamahshari are viewed from the point of an organic combination of Islamic and universal values in them, conveying the spiritual ideals of their time and forming aesthetic taste. Literary works like “Maqamat
az-Zamahshari” played great importance not only for the Arab-Muslim civilization, but also for the entire world literary process.

 Key words: maqam, Arabic literature, Islamic civilization, spiritual and artistic heritage, Islamic values, human values, writer, scientist.

 

 

С. Эшонова

Д. Зокирова

 

Фироқий Хўқандийнинг туркий дeвони хусусида

 

Қўқон хони, шоҳ ва шоир Амир Саййид Муҳаммад Умархон (1787–1822; ҳукмронлик йиллари 1810–1822) ташаббуси билан ташкил этилган Қўқон адабий муҳити ўзбек адабиёти тарихига кўплаб истеъдодли ижодкорларни етказиб берган. Амир Умархон ҳукмронлик даврида шоирлар, тарихчилар, илм ва санъат аҳилларини ҳар тарафлама қўллаб-қувватлаган, араб, форс тилларидаги кўплаб асарларни ўзбек тилига таржима қилдирган, зийнатли шаклда кўчиртирган. ХIХ аср I ярмида бу муҳитда асосан, девон тузиш, тазкиранавислик, назирагўйлик, қасидагўйлик, достоннавислик, тарихнавислик, зуллисонайнлик анъаналари муваффақиятли давом эттирилган [14: 7]. Кўпгина ижодкорлар нафақат шоир, адиб, балки тарихнавис ҳам бўлганлар. ХIХ аср II ярмидан бошлаб ёзилган шеърларда мумтоз анъаналар билан бирга Чор Россияси, шўролар тузуми давридаги сиёсий-ижтимоий ўзгаришлар ҳам ўз аксини топган [14: 7–8; 2: 113]. Матбаачилик, айниқса, мазкур даврдан чиқа бошлаган газета ва журналлар нашрининг тараққий этиши адабий ҳаётда янги даврни бошлаб берди. Улардаги мақола ва шеърларда ижодкорларнинг ижтимоий ҳаётга нисбатан муносабатлари, ижтимоий бадиий фаолиятлари ифодаланган бўлиб, улар ҳам давр руҳияти, адабий тенденциялар ҳақида хабар берувчи манбалардан ҳисобланади [14: 8].

Қўқон адабий муҳитининг Муқимий (1850–1903), Завқий (1853–1921), Фурқат (1858–1909) каби намояндалари асарларида кўрина бошлаган маърифатпарварлик йўналиши ХХ асрга келиб кучайди. Иброҳим Даврон (1874–1922), Абдулла Авлоний (1878–1934), Мунавварқори Абдурашидхон ўғли (1878–1931), Мирзо Хўқандий (1880–1943), Ҳамза Ҳакимзода Ниёзий (1889–1929) сингари жадид адабиёти намояндалари фаолияти, ижоди бу муҳит тарақиётини янги босқичга кўтарди.

Айни шу муҳитда тарбия топган Дўстмуҳаммад Ҳожи Муҳаммад (Ҳожиматов) Фироқий Хўқандий ҳам зуллисонайн шоир бўлган. У ҳақдаги дастлабки маълумотлар Пўладжон домла Қайюмийнинг (1885–1964) “Тазкираи Қайюмий” асарларида келтирилган. Унга кўра, ахлоқи ҳамида, соҳиби меҳру муҳаббат, хушхат, хушхон, хушсуҳбат, хушчақчақ, сўзга чечан латифагўй Дўстмуҳаммад асли Чуст қасабасидан бўлиб, 1891 йилда Мулла Ҳожи Муҳаммад оиласида дунёга келган. Бошланғич мактабни битиргач, Ҳўқанд шаҳридаги Занжирли мадрасасида таҳсил олган. Нафақат шариат илми, балки шарқ мумтоз адабиётига оид илмларни ҳам пухта эгаллаган, хаттотлик санъатида ҳам маҳорат ҳосил қилган. Мадрасада мавлоно Зарра билан танишиб, у кишидан шеър ёзиш илмини ўрганган [6: 643].  Фироқий оилада фарзандларнинг энг каттаси – икки укаси ва бир синглиси бўлган. Мадрасани битиргач, тақдир тақазоси билан Олмаотага йўл олади. У ерда 1925 йилда Робияхон исмли қиз билан оила қуради. 1933 йилда Қўқонга қайтиб, шаҳарнинг Сармозор даҳаси Тошкандлик маҳалласи Янги ҳаёт кўчасида яшаб, ота касби қассобчилик билан умр кечира бошлаган. Кейинроқ Қаландар маҳалла Кенгаш кўчасидаги ҳовлисида истиқомат қилган, 1965 йил 25 февраль куни 74 ёшида вафот этган [5].    

Замондошлари Ёрий (1853–1944), Насимий (1866–1941), Ғарибий (1877–1961), Чархий (1900–1979), Чустий (1904–1983), ака-ука Жавдат (1905–1964) ва Собир (1905–1972) Абдулла каби шоирлар билан дўст бўлган, ижодий муносабатлар ўрнатган. Устози Ҳамза Ҳакимзода Ниёзийга бир қатор шеърлар бағишлаган, унинг фожеали вафотидан сўнг дўстлари Чустий, Чархийлар билан биргаликда устозига марсиялар битган [1: 17; 4: 8]. 

Фироқийнинг қизи Мастура ая Назирова маълумотига кўра, ота уйида тез-тез шеърхонлик, баҳри-байтлар уюштирилган, унда кўплаб шоир ва таниқли ҳофизлар иштирок этганлар. Қўқондаги “Фурқат боғи”да ўтказиладиган  ижодий давраларда Фироқий ҳам ўз шеърлари билан қатнашган, давра марказида бўлган. Унинг “Камдан-кам”, “Таронайи баёт”,  “Дўстлар” номли шеърларига куй басталаниб, Комилжон Отаниёзов, Ориф Алимаҳсумов, Эркақори Каримов каби ҳофизлар томонидан ижро этилган, бу ашулалар халқимиз орасида жуда шуҳрат топган [5].

Дўстмуҳаммад Хўқандий Фироқийдан ташқари Фарҳат тахаллусида ҳам ижод қилган [1: 17; 17: 8]. У ўзбек ва форс тилларида қалам тебратган. 1925–1964 йиллар мобайнида ёзган шеърларидан ҳар икки тилда алоҳида девон тузган. Мазкур девонлар ҳозирда унинг қизи Мастура ая Назирова шахсий кутубхонасида сақланади [3]. Қўқон адабиёт музейининг Чархий ва Фироқий шахсий архивларидаги пароканда варақларда ҳам шеърлари мавжуд. Барча қўлёзмалари дастхатлиги билан алоҳида аҳамият касб этади. Бундан ташқари, “Янги Фарғона” газетаси (1960–61), “Абадият дарахти” анталогияси (1989) ҳамда “Тазкираи Қайюмий”да (1998) баъзи шеърлари  нашр этилган [3;  8–13].

Фироқийнинг туркий девони марка учун мўлжалланган альбомнинг катак варақларига  гўзал настаълиқ хатида қора, қизил, кўк, жигарранг сиёҳларда ёзилган. Матн ҳар саҳифага 1, 2, 4 устунда 10–20 қатордан горизонтал ва қиялатиб жойлаштирилган. Барча шеърларга сарлавҳа қўйилган. Сарлавҳалар бошқа сиёҳ билан ажратилмаган. Дастхат. Саҳифалар араб рақамларида пагинация-
ланган. Пойгир мавжуд эмас. 01 саҳифага кўк рангли сиёҳда “Девони Фироқий” деб сарлавҳа қўйилган. Аксарият шеърлардан кейин унинг ёзилган санаси кирилл, баъзан рим рақамларида қайд этилган. Девонга шоир 1925 йил август – 1964 йил ноябрь ойлари мобайнида ёзган шеърларини жамлаган.

Замонавий қаттиқ картонли жигарранг муқовада. Чап муқованинг қуйи қисмига рус тилида “Альбом для марок” – “Марка учун альбом” жумласи кирилл ёзувида баррельеф услубида бўрттириб ёзилган. Альбомнинг нархи кўрсатилган муҳр мавжуд бўлиб, унинг ичида “1 рубль 50 копеек” – “1 сўм 50 тийин” деган ёзув бор.

Маълумки, девон тузиш анъанасида ғазал жанри етакчи ўринни эгаллайди. Одатда девонда дастлаб дебоча (мавжуд бўлса), араб алифбоси тартибида жойлаштирилган ғазаллар, сўнг бошқа жанрдаги шеърлар келтирилади. Бироқ айрим девонларда шеърлар алифбо тартибида, лекин жанр жиҳатидан аралаш жойлаштирилган ёки умуман алифбо тартиби сақланмаган нусхалар ҳам мавжуд [7]. ХХ асрда тузилган баъзи девонларда эса нафақат аруз, балки бармоқ вазнида ёзилган шеърлар ҳам учрайди [14].

Фироқий девонидаги шеърлар гарчи аруз баҳрида ёзилган бўлса-да, алифбо тартибига риоя қилинмаган. Шеърлар ёзилган санасига кўра хронологик тартибда жойлаштирилган. Шоирнинг “Девони Фироқий” номли девонига асосан ўзбек тилида ёзилган шеърлари жамланган, лекин форсча шеърлар ҳам мавжуд. Унда шоирнинг ғазал, маснавий, мухаммас, тахмис, мусаддас, фард, чистон, назмий ҳикоя жанрларидаги 175 та шеъри ўрин олган. Уларнинг 149 таси ўзбек тилида, 26 таси форс тилида ёзилган.

 

Фироқий девонидаги шеърларнинг таркибий таснифи

 

№	Жанр номи	Сони ва ёзилган тили	Назира/тахмис/мушоира сони ва ёзилган тили
1.	Ғазал	90 тa 81 таси ўзбекча, 9 таси форсча	Ғазал-муножот 1 та ўзбекча Ғазал-назира 3 та ўзбекча Ғазал-мушоира 7 та ўзбекча Ғазал-марсия 2 та ўзбекча
2.	Маснавий	7 тa ўзбекча
3.	Мухаммас	26 та: 25 тa ўзбекча, 1 та форсча
4.	Тахмис	37 тa 24 та ўзбекча, 13 та форсча	Салмон (1 та форсча) Навоий (2 та ўзбекча) Хисрав (1 та форсча) Амирий (6 та: 4 та ўзбекча,                          2 та форсча) Фазлий (1 та ўзбекча) Маҳжур (5 та ўзбекча) Мавзун (1 та ўзбекча) Шоҳий (2 та форсча) Мирзо (1 та ўзбекча) Афғон (1 та форсча), Нодирхон (1 та форсча) Комил (1 та ўзбекча) Муқимий (1 та ўзбекча) Фурқат (1 та ўзбекча) Ҳузурий (1 та ўзбекча) Ҳамза (1 та ўзбекча) Юсуф  (1 та ўзбекча ) Хотий (1 та форсча) Шайдо (1 та форсча) Жавдат (3 та ўзбекча) Қассоб  (1 та форсча) Чархий (3 та ўзбекча)
5.	Мусаддас	1 та ўзбекча
6.	Қитъа	5 та: 3 та ўзбекча, 2 та форсча
7.	Фард	7 тa ўзбекча
8.	Чистон ва унинг изоҳи	1 тa форсча
9.	Ҳикоя	1 тa ўзбекча-          форсча
	Жами	175 та: 149 та ўзбекча, 26 та форсча

 

Қўқон адабиёт музейининг Чархий ва Фироқий шахсий архивларидаги пароканда варақларнинг барчаси оқиш, чизиқсиз. Шеърлар кўк, қора (1 шеър қора қаламда) сиёҳ  билан настаълиқ хатида 2, 3, 4 устунда асосан қиялатиб кўчирилган. Бу архивларда шоирнинг жами 26 та шеъри сақланади.

Фироқий шахсий архивида зуллисонайн шоирнинг 11 та ғазал
(8 та ўзбекча, 3 та форсча), 1 та маснавий (ўзбекча), 1 мухаммас (ўзбекча) ҳамда Навоий (1 та ўзбекча), Амирий (1 та), Муқимий (1 та), Фурқатнинг ўзбекча ғазалларига (1 та), Хотий (1 та форсча), Юсуф
(1 та форсча), Афғон (1та форсча), Ҳамза (1 та), Чархий (2 та) ғазалларига боғланган 10 та тахмиси, жами 22 та шеъри мавжуд. Шеърларнинг 16 таси ўзбек, 6 таси форс тилида ёзилган.

Чархий шахсий архивидаги пароканга варақларда эса Фироқийнинг Муқимий (1та ўзбекча), Юсуф (1 та форсча), Афғон (1та форсча), Ҳамза (1 та) ғазалларига боғланган 4 та тахмиси кўчирилган. Шеърларнинг 2 таси ўзбек, 2 таси форс тилида ёзилган бўлиб, Фироқий шахсий архивидаги нусхаси билан бир хил, яъни такрор ва уларнинг айримларида Чархий учун кўчирилгани қайд этилган. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Қўқон адабиёт музейида сақланаётган пароканда варақлардаги

Фироқий шеърларининг таркибий таснифи

 

Жанрлар	Қўқон адабиёт музейи Фироқий архивидаги пароканда варақлар КП № 6768 1934, 1958–60 йй.				Қўқон адабиёт музейи Чархий архивидаги пароканда варақлар КП № 5419-5420 1937,1958-59,1964
	Жанр сони	Байт	Банд	Мисра сони	Жанр сони	Байт	Банд	Мисра сони
		сони				сони
Ғазал: 8та ўзб., 3 та форс	11	142		284	–	–		–
Тахмис: 8та ўзб., 3 та форс	10	56		280	–	–		–
Амирий (ўзб.)	1	4		20	–	–		–
Муқимий (ўзб.)	1	6		30	1	6		30
Хотий (форс)	1	5		25	–	–		–
Навоий (ўзб.)	1	7		35	–	–		–
Фурқат (ўзб.)	1	5		25	–	–		–
Афғон (форс)	1	6		30	1	6		30
Юсуф (форс)	1	7		35	1	7		35
Ниёзий (ўзб.)	1	5		25	1	5		25
Чархий (ўзб.)	1	3		15	–	–		–
	1	8		40	–	–		–
Маснавий (ўзб.)	1	22		44	–	–		–
Жами	2	220		608	4	25		100

 

Энди, Фироқий шеърларининг  нашрлардаги таркиби ва таснифига эътибор қаратсак. “Янги Фарғона” газетаси (1960-61), “Абадият дарахти” анталогияси (1989) ҳамда “Тазкираи Қайюмий”да (1998) шоирнинг 4 та ғазал, 2 та мухаммаси ҳамда Ниёзий (1 та), Чархий ( 1та), Маҳжур (1 та) ғазалларига боғлаган мухаммаслари, жами 9 та шеъри эълон қилинган. Уларнинг барчаси ўзбек тилида ёзилган.

 

Фироқийнинг нашрлараги шеърлари таркибий таснифи

 

Жанрлар	Нашрлардаги шеърлар 1960–1998 йй.
	Жанр сони	Байт	Банд	Мисра сони
		сони
Ғазал	4	40		80
Мухаммас	2	9		45
Тахмис	3	19		95
Жами:	9	68		220

 

Фироқий шеърлари нашрининг таркибий-таснифий қиёси

 

Жанрлар	Янги Фаргона  23.01.1960 № 10(6984)		Янги Фарғона 11.10.1960. № 121(7095)		Янги Фарғона 7.02.1961й № 17(7146)		Абадият дарахти 1989 й.		Тазкираи Қайюмий 3-жилд. 1998й.
	Жанр сони	Мисра сони	Жанр сони	Мисра сони	Жанр сони	Мисра сони	Жанр сони	Мисра сони	Жанр сони	Мисра сони
Ғазал	–	–	–	–	1	28	1	10	20	32
Мухаммас	–	–	1	20	–	–	–	–	1	25
Тахмис	1	20	–	–	–	–	1	25	2	70
Жами:	1	20	1	20	1	28	2	45	5	127

 

Мазкур шеърлар нашри, таркибан қиёсланганда байт/банд ҳамда мисралар ўртасидаги тафовутлар ёки такрорлар мавжудлиги кўринди.

Қўқонлик жадид етакчиларидан Ҳамза Ҳакимзоданинг Ниёзий тахаллусида ёзган “Яхши” радифли ғазалига Фироқий боғлаган тахмиси “Янги Фарғона” газетасининг 1960 йилги сони (№ 10(6984) ва “Абадият дарахти” антологиясида нашр этилган бўлиб, газетада тахмиснинг 1 банди (5 мисра) тушиб қолган. Шунингдек, “Янги Фарғона” газетасида мухаммас номи “Яхши” (Ҳамза Ҳакимзода ғазалига шоир Фироқийнинг мухаммаси)”, “Абадият дарахти” антологиясида “Ҳакимзодага мухаммаси Фироқий” шаклида берилган. Айни шу тахмис девонда “Ҳакимзода ғазалига мухаммас” (ДФ – Девони Фироқий: в. 24а) деб номланган [1: 19, 15; 3]. “Тазкираи Қайюмий”да нашр этилган Маҳжурнинг “Майлига” радифли  ғазалига Фироқий боғлаган тахмиси матнлари девондагидан фарқли [6: 648]. “Ҳакимзодага” номли ғазали қўлёзма девонда 18 байт (36 мисра), “Янги Фарғона”  газетасининг 7 февраь 1961 йилдаги сонида эълон қилинган нусхасида 14 байт (28 мисра)дан иборат, 4 байт (8 мисра) тушиб қолган, нашрдаги 4 мисра матни қўлёзма нусхасидан буткул фарқ қилади [11].

Юқоридаги жадваллар орқали қўлёзма девон, пароканда варақлар ва нашрлардаги шеърлар таснифи келтирилгани боис, тадқиқот манбалари умумий таснифи қиёсида ишни осонлаштириш мақсадида Фироқийнинг қизи Мастура ая Назирова шахсий кутубхонасида сақланаётган дастхат девонини тўлиқ бўлгани учун таянч манба сифатида танлаб, шартли – А ҳарфи билан белгиладик. Ғ.Ғулом номидаги Қўқон адабиёт музейида сақланаётган Чархий ва Фироқий шахсий архивидаги пароканда варақларда сақланаётган Фироқий шеърларини умумлаштириб – В ҳарфи билан, нашрлардаги шеърларни умумлаштириб – С ҳарфи билан белгилаб, ёрдамчи манба сифатида таснифладик.

 

Фироқий шеърлари умумий таркибий-таснифий қиёси

 

Жанрлар	Таянч манба: ДФ – А				Б				С
	Қўқон ш. М.Назирова ш/к 1925–1964 йй				Қўқон адабиёт музейидаги пароканда варақлар 1934–1960 йй				Нашрлардаги шеърлар 1960-61, 1989, 1998 йй.
	Жанр сони	Байт	Банд	Мисра сони	Жанр сони	Байт	Банд	Мисра сони	Жанр сони		Байт	Банд		Мисра сони
		сони				сони					сони
Ғазал	90	860		1720	11	142		284	4		40		80
Маснавий	10	116		232	1	22		44	-	-			-
Мухаммас	26	400		800	-	-		-	2	9			45
Тахмис	37	252		1260	10	56		280	3	19			95
Қитъа	5	19		3	-	-		-	-	-			-
Фард	7	7		16	-	-		-	-	-			-
Назмий-насрий ҳикоя	1			2/52	-	-		-	-	-			-
Жами:	175			4099	22	220		608	9	68			220

Ушбу таркибий-қиёсий жадвалдан келиб чиқиб айтадиган бўлсак, Фироқий томонидан туркий деб номланган девонига 4099 мисрадан иборат жами 175 та шеър жамланган, улардан 149 таси ўзбек, 26 та форс тилларида ёзилган. Шеълар 1925–1964 йиллар мобайнида яратилган. Мазкур шеърларнинг шоир томонидан кўчирилган 608 мисрадан иборат 22 та нусхаси Қўқон адабиёт музейида сақланади. Бу шеърларнинг 16 таси ўзбек, 6 таси форс тилида ёзилган. Матбуотда эълон қилинган 220 мисрадан иборат 9 та шеърининг барчаси ўзбекча. Шеър нусхаларининг  таркиби, мисралар жойлашуви,  сони, сўз ва ибораларида тавофутлар мавжуд. Улар кейинги тадқиқотларда қиёсланади.

Фироқий ХIХ аср охирлари – ХХ аср бошларида шаклланган адабий тамойиллар руҳида тарбия топди. У ҳам Ҳамза Ҳакимзода Ниёзий, Ғарибий, Ёрий, Чархий, Чустий каби ижтимоий-сиёсий тузум алмашинувларига шоҳид бўлди. Табиийки, бу ўзгаришлар шеърларида ўз аксини топган. Унинг шеърларида мавзулар ранг-баранг, анъанавийлик ва ижодийлик,  жадидона руҳ ва ижтимоий ҳаётдаги воқеалар ўз аксини топган. Шеърлари мажозий ва илоҳий ишқ, ахлоқий-маърифий, ижтимоий ҳамда ватанга муҳаббат мавзуларида ёзилган. 

Фироқий яратган жозибадор мисраларидан Шарқ поэзияси сирларини пухта эгаллагани, айниқса, тахмис боғлашда алоҳида иқтидорга эга эканини кўриш мумкин. Яна шуни алоҳида таъкидлаш керакки, Қўқон адабий муҳитига мансуб шоирлар асосан Навоий, Фузулий, Амирий ғазалларига кўпроқ тахмис боғлаганлар. Фироқий эса, нафақат бу шоирлар, балки Салмон Соважий, Шоҳий, Хисрав каби форс классиклари ғазалларига ҳам мухаммас боғлаб, улардаги руҳ, услуб ва мазмунни тадриж эттира олгани унинг юксак адабий маҳоратидан дарак беради.

Ўзбек адабиёти тарихида ХIХ–ХХ аср Қўқон адабий муҳитида етишиб чиққан кўплаб муаллифлар ижоди мустақиллик даврида тадқиқ этилди. Муайян сабаблар туфайли эътибордан четда қолган Мулла Ҳожи Муҳаммад ўғли Дўстмуҳаммад Фироқий каби шоирнинг мавжудлиги мазкур даврни янада кўпроқ ўрганишимиз лозимлигини кўрсатмоқда. Зеро, илк бора тадқиқот объекти сифатида илмий истифодага киритилаётган  Фироқий адабий мероси ХХ асрдаги мураккаб адабий-сиёсий жараёнларни ёритишда, Қўқон адабий муҳити ҳамда ўзбек мумтоз адабиёти тарихини тўлдиришда муҳим манба сифатида айниқса аҳамиятлидир.

 

Фойдаланилган адабиётлар

 

1. Абадият дарахти / Тузувчи: Н Лукашов, Ҳ.Саидғаниев, Тошкент, 1989.
2. Воҳидов Ш. Қўқон хонлигида тарихнавислик. Тошкент, 2010.
3. Дўстмуҳаммад Хожиматов. Девони Фироқий // Шоирнинг қизи Мастура ая Назирова шахсий кутубхонаси.
4. Зоҳидова Д. Ғарибий ва унинг девони / филол. ф.н. ... дисс, автореферати. Тошкент, 2006.
5. Мастура ая Назирова хотираси // Дала экспедицияси. 3.01.2020/ C. Эшонова шахсий кутубхонаси.
6. Пўлатжон Домулла Қайюмов. Тазкираи Қайюмий /  Нашрга тайёрловчи: акад. А. Қаюмов. III жилд. Тошкент, 1998.
7. Собрание восточних рукописей Академии наук Республики Узбекистан. Литература (Диванй)/Подготовка к изданию:
   X. Лутфиллаев, С. Эшонова, O. Мадалиева. Ташкент, 2017.
8. Фироқий архиви. Ғафур Ғулом номидаги Қўқон адабиёт музейи фонди, КП № 5420.
9. Фироқий архиви. Ғафур Ғулом номидаги Қўқон адабиёт музейи фонди, КП №6768.
10. Фироқий. Пахтага. // Янги Фарғона. 1960 йил, 23 октябрь, №121 (7095).
11. Фироқий. Ҳакимзодага. // Янги Фарғона. 1961 йил, 7 февраль, №17 (7146).
12. Фироқий. Яхши. (Ҳамза Ҳакимзода ғазалига Фироқий мухаммаси) // Янги Фарғона. 1960 йил, 23 январь, №10 (6984).
13. Чархий архиви. Ғафур Ғулом номидаги Қўқон адабиёт музейи фонди, КП №5419.
14. Эшонова С. Қўқон шоиралари Нисо ва Хоний / филол. ф.н. ... дисс. ТашДМУ, 2007.

 

С. Эшонова

Д. Зокирова

 

Фироқий Хўқандийнинг туркий дeвони хусусида

 

Қўқон адабий муҳитида ўзбек мумтоз адабиёти анъаналари, хусусан, қасиданавислик, бошқа шоирлар ғазалларига назира, татаббуъ, тахмис боғлаш, девон тузиш жуда ривожланган ва улар ХХ асрда ҳам бир қатор ижодкорлар томонидан давом эттирилган. Мана шундай издошлардан бири Қўқонда яшаб ижод этган Дўстмуҳаммад Фироқий (1891–1965) бўлиб, у ўзбек ва форс тилларида  ёзган шеърларидан девон тузган. Мазкур девонлар ҳозирда унинг қизи Мастура ая Назирова шахсий кутубхонасида сақланади. Айрим шеърлари Қўқон адабиёт музейининг Чархий ва Фироқий шахсий архивларидаги пароканда варақларда ҳам мавжуд. Барча қўлёзмалари дастхатлиги билан алоҳида аҳамият касб этади. Бундан ташқари,  “Янги Фарғона” газетаси (1960–61), “Абадият дарахти” анталогияси (1989) ҳамда “Тазкираи Қайюмий”да (1998) нашр этилган баъзи шеърлари ҳам бизгача етиб келган.

Мақолада Дўстмуҳаммад Фироқий Хўқандийнинг ҳаёт йўли, адабий мероси ва уларнинг қисқа тасвифи, таснифи, шеърияти мавзуси, жанр хусусиятлари ҳақида сўз боради. Шоир шеърларининг Қўқон адабий муҳитида, умуман мумтоз адабиётда тутган ўрни кўрсатиб берилади. 

Калит сўзлар: Қўқон адабий муҳити, Амир Умархон, Дўстмуҳаммад Фироқий Хўқандий, дастхат, Қўқон адабиёт музейи, “Янги Фарғона”, “Абадият дарахти”, “Тазкираи Қайюмий”.

 

С. Эшонова

Д. Зокирова

 

О тюркском диване Фираки Хуканди

 

Как известно, в литературной среде Коканда были развиты традиции узбекской классической литературы – сложение касид и диванов, подражание газелям известных поэтов в форме назира, татаббуъ, тахмис. Впоследствии в XX веке эта традиция была продолжена рядом поэтов. Одним из таких продолжателей выступил кокандский поэт Дуст-Мухаммад Фираки (1891–1965), творивший на узбекском и персидском языках. В частности, два дивана Фираки в настоящее время хранятся в личной библиотеке его дочери Мастуры Назировой. Более того, некоторые образцы стихотворного творчества Фираки в виде отдельных разрозненных листов можно встретить в Литературном музее Коканда в архивах Фираки и Чархи. При этом особого внимания заслужает то обстоятельство, что все указанные рукописные произведения Фираки представляют собой автографы. Помимо этого, до наших дней дошли стихи Фираки, опубликованные в газете «Янги Фаргона»  (1960-61), антологии «Абадият дарахти» / (1989) и «Тазкира-и Кайюми» (1998).

Таким образом, в статье говорится о жизненном пути Фираки, его литературном наследии, тематике поэзии и её жанровых особенностях. Рассматривается роль литературного наследия поэта в кокандской литературной среде и в классической литературе в целом.

Kлючевые слова: литературная среда Коканда, Амир Умар-хан, Дуст-Мухаммад Фираки Хуканди, автограф, Кокандский литературный музей, «Янги Фаргона», «Абадият дарахти», «Тазкира-и Кайюми».

 

1. Eshonova
2. Zokirova

 

About the turkic divan by Firaki Khukandi

 

As one may know, in the literary milieu of Kokand, the traditions of Uzbek classical literature were very developed, in particular, kasidanavi, gazelles of famous poets, tatabbu, tahmist, written divans, which were later continued by a number of poets back in the 1920s. One of these followers, Dostmuhammad Firaki (1891–1965), who lived and worked in Kokand, wrote a divan in Uzbek and Persian. These divans are currently kept in the personal library of his daughter Mastura Nazirova. Some of his poems are also available on scattered pages in the personal archives of Charkhi and Firaki of the Kokand Literary Museum. All manuscripts have a special meaning in their writing. Also, poems and stories published in the newspaper Yangi Fergana (1960-61), an anthology Tree of Eternity (1989), and some poems published in Tazkira-i Kayumi (1998) have survived in prose to this day.

The article talks about the life path of Dostmuhammad Firaki Hkukandi, his literary heritage, their brief description, the theme of his poetry, genre features. The role of the literary heritage of the poet in the Kokand literary milieu and in classical literature in general is clearly shown.

Key words: literary milieu of Kokand, Amir Umar-khan, Dоstmuhammad Firaki Hkukandi, autograph, Kokand Literary Museum, "Yangi Fеrgana", "Tree of Eternity", "Tazkira-i Kayumi".

 

 

 

 

 

 

 

 

 

хОРИЖИЙ ШАРҚ МАСАЛАЛАРИ

 

 

 

 

 

 

Л. Алимова

 

Конфуцианские традиции в южнокорейском обществе

 

Несмотря на значительное культурное влияние в регионе и конфуцианства и буддизма, считается, что именно конфуцианство было культурной основой для многих азиатских стран, включая Корею, Японию, Тайвань, Гонконг, Сингапур, Вьетнам и Китайскую Народную Республику.

Культура и традиционная идеология играют жизненно важную роль в формировании социальной структуры, включая гендерные отношения, и могут зачастую оказывать неблагоприятное воздействие на женщин.

Республика Корея продолжает оставаться традиционным обществом, характеризующимся разными социальными позициями мужчин и женщин, невзирая на бурный рост южно-корейской экономики и демократизацию политических институтов. Одной из основных причин гендерной асcиметрии в Южной Корее являются конфуцианские традиции, сохранившиеся в корейском обществе со времен династии Чосон (1392–1910) до нынешнего времени. Многие специалисты считают, что существовала тесная связь между экономическими достижениями Южной Кореи за последние десятилетия и ее конфуцианскими культурными традициями. За последние десятилетия конфуцианские традиции, несмотря на правительственную программу модернизация, несомненно, были вовлечены в процесс экономического, политического развития и бюрократизации в Корее [3].

Действительно, послевоенный экономический подъем в Восточной Азии (особенно в Японии и странах НИС (Новые индустриальные страны) – в Южной Корее, на Тайване, в Гонконге и Сингапуре) подстегнул новый интерес к конфуцианству и вызвал противоречивую дискуссию по поводу его влияния на экономические и политические события в этом регионе [8: 22­–45] .

Конфуцианская этика рассматривается как составляющая успехов этих стран, со своим акцентом на образование, твердое государственное управление, восточно-азиатский стиль управления, ориентированный на формирование консенсуса и предпринимательский дух с крепкой трудовой этикой. Часть исследователей относят конкурентоспособность этих стран, в первую очередь, к «образовательному буму» и строгой корпоративной этике народа, другие утверждают, что сильные административные возможности государственных чиновников, воспитанных в конфуцианских традициях, вносят более значительный вклад в успехи этих новых экономик [2: 23] .

Конфуцианство когда-то считалось препятствием к экономическому росту в связи с тем, что оно делало упор на гуманитарное образование, а не прикладное и отрицало коммерческую деятельность. Однако, экономическое процветание Японии, успешное экономическое развитие Южной Кореи, Тайваня, Сингапура и Гонконга и последние достижения в Китайской Народной Республике показывают, что конфуцианство может легко адаптироваться и при капиталистическом способе ведения хозяйства.

Конфуцианство до сих пор имеет значительное влияние на современное корейское общество. Оно пронизывает всю повседневную жизнь корейцев, ее социальные нравы, ценности, образ мышления и способы поведения в семейной жизни. Конфуцианство, являясь ядром современной культуры и идеологии, также влияет на политические и социальные институты современной Кореи. Сегодня Корею часто считают самой конфуцианской страной в Восточной Азии, т.к. именно здесь конфуцианство стало основным источником традиционных ценностей [1: 40].

В процессе индустриализации конфуцианские концепции человеческих отношений (известные как «пять достоинств праведного человека») распространились на индустриальное общество: доброжела-
тельность со стороны родителей была преобразована в доброжелательный стиль управления; лояльность правителю – в лояльность компании; доверие между друзьями – в сотрудничество между коллегами.

Конфуцианство проникло как в государственную, так и в частную сферы корейского общества и обеспечило элемент социальной стабильности в быстроменяющейся социально-экономической среде.

Говоря об истории зарождения и развития конфуцианства в Корее, отметим, что из-за географической близости Корея исторически была подвержена идеологическому воздействию более могущественного и густонаселенного Китая. И наиболее сильное влияние, особенно на политические и административные системы Кореи оказало как раз конфуцианство.

 Традиционное конфуцианство впервые попало в Корею во время эпохи Трех королевств (57 до н.э. – 668 н.э.), когда правители распространяли конфуцианскую этику, как средство поддержания своего аристократического общественного порядка и укрепления консолидации общества. Хотя буддизм стал официальной государственной религией во время династии Корё (918–1392), в начале правления следующей династии Чосон (Ли) (1392–1910) он был вытеснен (нео)конфуцианством, которое восстановило утраченное влияние [2: 69].

Доминирующей идеологией династии Чосон, которая правила более пяти веков, было неоконфуцианство Чжу Си. Активно внедряя конфуцианские институты и патриархальные ценности в корейское общество, правители Чосон ставили своей целью превратить страну в идеальное конфуцианское государство.

В Корее неоконфуцианство стало идеологической основой политической, социальной и экономической реорганизации, призванной содействовать социальной сплоченности и стабильности, поддерживая существующую классовую систему. Конфуцианские ритуалы и этика были включены в повседневную жизнь корейцев. В результате, традиционное корейское общество было закрытым и относительно стабильным; стабильность поддерживалась иерархической системой, которая разделяла людей в соответствии с унаследованным социальным статусом, возрастом и полом.

В традиционном корейском обществе основным компонентом взаимоотношений являлся авторитаризм, который определял доминирование и подчинение отношений между людьми на основе статуса, возраста, пола и т.п.

Другим важным фактором является система старшинства, при котором социальный порядок в Корее в значительной степени поддерживается подчинением младшего старшему и патерналистской заботой старшего о младшем.

Третьим фактором считается то, что «конфуцианские» отношения правителя и подданного все еще влияют на корейскую политику сегодня. Традиционная практика показывает, что статус правительственных чиновников выше, чем у простых граждан.

Последний фактор, считающийся весьма важным, также иллюстрирует распространенность мужского доминирования в обществе. Корейские женщины долгое время были фактически изолированы от всех социальных воздействий даже в пределах дома.

Таким образом, множество факторов подчеркивают социальный порядок, основанный на неравенстве общественных отношений, ориентированных авторитаризм и иерархию. Хотя конфуцианские ценности проникли и повлияли на жизнь всех корейцев во время династии Чосон, но особенно жесткие ограничения они наложили на женщин [5].

Именно влияние неоконфуцианства привело к ухудшению социально-экономического положения корейских женщин. Конкретная версия неоконфуцианской философии, принятая корейским обществом в эпоху династии Чосон, была максимально патриархальной в отношении женских обязанностей и статуса женщин.

Согласно неоконфуцианству, «неполноценность» женщин возникла из природы космического мира. Мужчина был уподоблен Небу в конфуцианской философии, что означало превосходство, доминирование и силу, в то время, как женщины были связаны с Землей, и должны были быть покорными и нежными, становясь, тем самым, добродетельными.

Анализируя книги наставлений и инструкций для женщин династии Чосон, можно сделать вывод, что в феодальные времена корейское государство подчеркивало иерархический социальный порядок, который подчинял женщин мужчинам. Поэтому неудивительно, что основными членами традиционной семьи в патриархальной Корее были мужчины и что структура семьи была основана на строгой, ориентированной на мужчин семейной иерархии.

Согласно конфуцианской доктрине роль женщины в значительной степени была предопределена – так, дочь зависела от своего отца, мать зависела от своего мужа, а вдова зависела от своего сына. Практически всю свою жизнь женщины зависели от мужчин в своих семьях. Женщины были обязаны следовать решениям мужчин во всех случаях, и считали своих мужей бесспорными главами своих семей. Отношения между мужем и женой поддерживались на основе господства и подчинения, а не равенства и привязанности.

Даже между членами семьи мужчины считали неуместным вступать в контакт с женщинами. Дома были разделены на внутренние (для женщин) и внешние (для мужчин) комнаты, и они питались за отдельными столами. Таким образом, женщины должны были не только сторониться мужчин, но и ограничиваться своим собственным пространством, не нарушать «мужское пространство» как в семейной, так и в ритуальной жизни.

Таким образом, работа женщин ограничивалась внутренним кругом, с некоторыми изменениями в зависимости от социального статуса. Например, женщины более высокого статуса управляли домашним хозяйством и домашним производством, в то время как их женщины-прислуги занимались тяжелым домашним трудом и личным услужением. А жены и дочери простолюдинов, как большинство женщин, работали на семейных фермах или были заняты в своих домашних хозяйствах.

Конфуцианские законы строго ограничивали место женщины внутри дома, правила разделения между полами должны были ограничить их активное участие во внешнеэкономической деятельности. Следовательно, женщины в поздний период эпохи Чосон (исключая некоторых королевских представительниц) были ограничены внутренними покоями и вообще исключены из жизни общества.

В Корее неравенства, навязанные женщинам и их потомкам конфуцианской идеологией, были гораздо более выраженными, чем в Китае [7]. До эпохи Чосон нормы и идеология не были такими репрессивными или дискриминационными по отношению к женщинам, к примеру, в династии Силла (57 до н.э. – 935 г. н.э.) было признано право женщины возглавлять семью. Во время династии Корё (918–1392), при распространении буддизма, женщины и мужчины общались относительно свободно вне дома.

Правила наследования имущества не различались по полу и молодой муж мог жить в доме родителей жены до рождения детей. Традиционная корейская семья, как в любом традиционном обществе, была большой по численности, и включала в себя представителей трех или четырех поколений, которые проживали все вместе. А обусловлено это было такими факторами, как религия, трудовая деятельность, а также сама среда проживания корейцев. Если говорить о внутреннем содержании, то главную ячейку общества представляла собой не семья, в современном её понимании, а общность связанных кровными узами родственников – клан [4: 161–175].

Внутри клана связь между семьями проходила исключительно по мужской линии, что является характерным признаком обществ патриархального типа, где физическая сила мужчины обеспечивала общине решающие преимущества для выживания, так как он был добытчиком и защитником своей семьи и клана в целом.

В связи с тем, что до появления транспортной коммуникации связи между разными поселениями практически не было, люди были вынуждены жить в одной деревне из поколения в поколение. Основной сельскохозяйственной культурой являлось рисоводство, в связи с чем, наличие плодородной почвы было обязательным фактором выживания. Корейские семьи были довольно большими, потому что рождаемость находилась на высоком уровне, однако, к сожалению, и детская смертность не отставала от таких высоких темпов.

Браки обычно заключались не по любви, а по некому договору, родившись в одной деревне, и женившись на выбранной девушке из соседнего клана, проживший свою жизнь человек умирал в той же самой деревне. Именно благодаря этому, начинали появляться деревни однофамильцев, в которых люди, между собой, находились в родственных связях. Эти деревни выглядели как самостоятельные общины с уже крепкими, прошедшие испытания временем устоями. И в такой среде, слово самого старшего мужчины в семье или общине расценивалось всеми как закон [6].

Следовательно, очевидно, что именно влияние неоконфуцианства привело к ухудшению социально-экономического положения корейских женщин. Конкретная версия неоконфуцианской философии, принятая корейским обществом в эпоху династии Чосон, была максимально патриархальной в отношении женских обязанностей и статуса женщин.

Несмотря на то, что модернизация и индустриализация общества повлияли на положение женщин и гендерные отношения и сформировали культуру современной Южной Кореи, тем не менее современная культура Кореи значительно подвержена конфуцианским традициям, берущих начало с династии Чосон.

 

Использованная литература

 

1. Brinton M.C., Lee Yean-Ju, Parish W.L. Married Women’s Employment in Rapidly Industrializing Societies: South Korea and Taiwan // Women’s Working Lives in East Asia. Stanford: Stanford University Press, Р. 38–69.
2. Confucianism for the Modern World. Cambridge: Cambridge University Press, 2003.
3. Deuchler M. Propagating Female Virtues in Choson Korea // Women and Confucian Cultures in Premodern China, Korea, and Japan. London, 2003. Р.142–
4. Helgesen G. The Case for Moral Education // Confucianism for the Modern World, Cambridge: Cambridge University Press, 2003.Р. 161–
5. Kim A.E., Park Gil-sung. Nationalism, Confucianism, Work Ethic and Industrialization in South Korea // Journal of Contemporary Asia. 33, 2003. No.l. Р. 37–49.
6. Kim Hei-Sook. Power and Gender in the Choson Dynasty: Politics of Li’ (in Korean with an abstract in English) // Korean Women’s Studies.9. Seoul, 1993. Р.30–51.
7. Kim Ja Hyun H. Versions and Subversions: Patriarchy and Polygamy in Korean Narratives // Women and Confucian Cultures in Premodern China, Korea, and Japan. London, 2003. Р.279–
8. Park N.-Y.M. Development, Culture and Gender in Korea: A Sociological Study of Female Office Employees in Chaebol. London, 2014.

 

Л. Алимова

 

Janubiy Koreya jamiyatidagi Konfutsiy an'analari

 

Maqola madaniyat va an'anaviy mafkuraning Janubiy Koreya jamiyatida ijtimoiy munosabatlarni shakllantirishga ta'sirini o'rganishga bag'ishlangan. Konfutsiy an'analari zamonaviy koreys jamiyatida Choson sulolasi (1392–1910) davridan beri saqlanib qolgan.

Maqolada zamonaviy madaniyat va mafkuraning asosi bo'lgan konfutsiylik zamonaviy Koreyaning siyosiy va ijtimoiy institutlariga ta'sir ko'rsatadi. Konfutsiy qadriyatlari Choson sulolasi davrida barcha koreyslarning hayotiga ta'sir ko'rsatgan bo'lsa-da, lekin ular ayollarga nisbatan qattiq cheklovlar qo'ygan. Choson sulolasi davrida Koreya jamiyati tomonidan qabul qilingan neokonfutsiy falsafasining o'ziga xos versiyasi erkaklar va ayollarni hurmat qilish g'oyasi, itoatkorlik va xurofotga doimo urg'u berib, koreys ayollarining hayotiga hukmronlik qilishiga olib keldi. Uzoq vaqt davomida ayollarning roliga nisbatan bunday noto'g'ri munosabat Janubiy Koreya patriarxal jamiyatiga xos edi.

Kalit so'zlar: konfutsiylik, neokonfutsiylik, Choson sulolasi, Li, Janubiy Koreya, Koreya Respublikasi, patriarxal jamiyat, marosim.

 

Л. Алимова

 

Конфуцианские традиции в южно-корейском обществе

 

Статья посвящена исследованию влияния культуры и традиционной идеологии на формирование социальных отношений в южно-корейском обществе. Конфуцианские традиции сохранились в современном корейском обществе со времен династии Чосон (1392–1910).

В статье показано, что конфуцианство, являясь ядром современной культуры и идеологии, влияет на политические и социальные институты современной Кореи. Хотя конфуцианские ценности проникли и повлияли на жизнь всех корейцев во время династии Чосон, но особенно жесткие ограничения они наложили на женщин.

Был сделан вывод, что конкретная версия неоконфуцианской философии, принятая корейским обществом в эпоху династии Чосон, привела к тому, что идея уважения мужчин и принижения женщин, с постоянным подчеркиванием своего послушания и целомудрия, стала доминировать в жизни корейских женщин. Такое предвзятое отношение к роли женщин долгое время было характерно для южно-корейского патриархального общества.

Ключевые слова: конфуцианство, неоконфуцианство, династия Чосон, Ли, Южная Корея, Республика Корея, патриархальное общество, ритуал.

 

1. Alimova

 

Confucian traditions in South Korean society

 

The article is devoted to the study of the influence of culture and traditional ideology on the formation of social relations in South Korean society. Confucian traditions have been preserved in modern Korean society since the Joseon Dynasty (1392–1910).

The article shows that Confucianism, being the core of modern culture and ideology, influences the political and social institutions of modern Korea. Although Confucian values penetrated and influenced the lives of all Koreans during the Joseon dynasty, they imposed particularly severe restrictions on women. It was concluded that a specific version of neo-Confucian philosophy, adopted by Korean society during the Joseon dynasty, led to the fact that the idea of respecting men and belittling women, with constant emphasis on their obedience and chastity, began to dominate the lives of Korean women. Such a biased attitude towards the role of women has long been characteristic of South Korean patriarchal society.

Key words: Confucianism, neo-Confucianism, Joseon dynasty, Lee, South Korea, Republic of Korea, patriarchal society, ritual.

 

Н. Каримова

 

«Сиюй шуйдао цзи» Сюй Суна, как особый вид сочинений

по исторической географии Центральной Азии

второй половины XVIII века

 

Никакой другой период китайской имперской истории не вызывает таких острых споров и противоречивых суждений, как Цинский период (1644–1911) [1: 5]. Прежде всего, это связано с тем, что эпоха Цин 清была переломной эпохой, когда наиболее развитые страны мира освобождались от средневековых пут, а Китай в результате «опиумных войн» насильно был открыт миру и превращен в полуколонию. Несмотря на смены династий, традиционное китайское историописание не прерывалось, а историографическая деятельность маньчжурских властей началась уже с правления Абахая[35]. Первые историко-географические описания империи Цин появились очень рано и особое место в нем занимают историко-географические описания Сиюя (西域 Западных окраин, Западных стран).

Большой вклад в исследование исторической географии территорий к западу от Собственно Китая внесли дипломаты, чиновники, отправленные по поручению цинского правительства в Западные страны. Сочинения, написанные ими о землях, в которых они побывали, не относились к официальным, но порой их ценность была столь велика, что их сведениями пользовались правительственные органы. К примеру, сведения из сочинения известного в эпоху Мин (明) дипломата Чэнь Чэна «Сиюй фаньгочжи» (陈诚。西域藩国志) практически полностью вошли в династийную хронику «Мин ши» (明史 «Историю [династии] Мин») [4, 5].

Среди исследователей исторической географии Западных стран (Сиюя) в эпоху Цин была целая группа бывших чиновников (Линь Цзэсюй (林则徐), Сюй Сун (徐松), Цзи Сяолань (紀晓岚), Хун Лянцзи (洪亮吉), Ци Юньши (祁韵士) и др.), так называемых, «высланных преступников» и «никчемных элементов», сосланных цинским правительством в Синьцзян. [2: 43].

Эти люди, оступившиеся и совершившие преступления различной степени тяжести, а иногда просто получившие наказания по оговору, большую часть своей жизни были чиновниками, занимавшими достаточно высокие должности, учеными и знатными персонами. Среди них было немало людей невиновных, не совершавших преступлений, пострадавших от несправедливого обвинения и, в результате, сосланных в западные окраины империи. Они не только зачастую занимали высокое положение, но и имели широкий кругозор, довольно высокий уровень образования и культуры.

В итоге они были разжалованы и сосланы на запад. Не смирившись со своей участью, они приложили все свои силы и энергию для исследования новых для них земель, несмотря на сопровождавшие их невзгоды и лишения. Надо сказать, что местные чиновники, генерал-губернаторы, в большинстве случаев относились к ним с почтением и заботой, из-за их прошлых заслуг.

Большое число исследовательских путевых записок о дорогах Западного края того времени были хорошей иллюстрацией того, как люди, практически потерявшие все, с головой уходили в новые переживания и смело шли навстречу порой опасным испытаниям, сопровождавшим их при исследовании раннее неизведанных земель.

Сюй Сун (1781–1848), автор фундаментального труда «Сиюй шуйдао цзи» (西域水道记Описание водных путей Западных стран), был подлинным исследователем исторической географии Западных территорий периода Цин.

Сюй Сун по прозвищу Син Бо (星伯), родом из Шанъюй провинции Чжэцзян (浙江), еще в детстве оказался в столице. В возрасте девятнадцати лет он был допущен к вступительным экзаменам в среднюю школу и в возрасте двадцати четырех лет стал цзиньши 进士[36], а позже был удостоен должности редактора Академии Ханьлинь翰林院[37]. Он обладал большим литературным талантом и был назначен в Наньшуфан (南书房Отделение Южной литературы) для специализации в письме, каллиграфии и живописи. Именно в то время Сюй Сун тайно переписал «Сун хуэйяо» (宋会要 «Собрание важнейших материалов династии Сун»), «Юнлэ дадянь» (永乐大典 «Энциклопедию Юнлэ»), составленную во время Мин (明 1368-1644) и некоторые другие документы [7: 226].

Интересно, что позже, во время Опиумных войн, единственный экземпляр «Юнлэ дадянь» был уничтожен во время пожаров в Пекине. В результате, копии, сделанные в свое время Сюй Суном, оказались единственными редкими книгами, сохранившимися после военных действий.

Позже Сюем было издано сочинение, в которое были включены основные выдержки из «Сун хуэйяо» под названием «Сюй цзи Сун хуэйяо гаобэнь» (徐辑宋会要稿本, «Черновик Сун хуэйяо, составленный Сюем» или «Сун хуэйяо гао» (宋会要稿, «Черновое собрание важнейших материалов династии Сун»), тем самым, оставив хороший след в истории для будущих поколений.

В 1811 г. Сюй Сун был переведен в Хуан Цин вэньин сюйбянь (皇清文颖续编Хунань Сюэчжэн) в качестве главного редактора [7: 252].

Карьера Сюй Суна стремительно росла, он обладал огромной властью, являясь должностным лицом, ответственным за экзамены в различных префектурах и департаментах, и таким образом, влияя на будущее и судьбу бесчисленного множества детей и студентов.

Именно в это время его судьба сделала крутой поворот. Сюй Сун был обвинен в ряде преступлений и сослан на Запад, в Синьцзян.

Среди «преступлений», в которых обвинялся Сюй Сун, были, с одной стороны, хулиганство и нарушение судебных правил и постановлений, с другой стороны, неизбирательные обвинения в управлении школами, а также в издании и продаже своих трудов студентам, чтобы заработать деньги.

По словам г-на Чэнь Юаня (陈垣), который исследовал различные документы о том, какие преступления совершил Сюй Сун, среди которых его личное признание и другие архивные и литературные записи, вина Сюй Суна была сведена к тому что он, будучи ответственным за вступительные экзамены, продавал экзаменационные стихи и тексты по двойной цене, оскорблял кандидатов, их родителей и даже своих коллег, высказывавших возмущение из-за чрезмерно строгих правил и сложных экзаменационных вопросов для получения должностей в префектурах и департаментах, в том числе, вспомнили его пренебрежение к своей собственной семье и его забывчивость, когда он поднимался по карьерной лестнице шаг за шагом. Все это стало важными причинами того, что, в конце концов, он потерял все, был уволен и сослан в Синьцзян. В 17-й год (1812 г.) правления императора Цзяцин (嘉慶1796-1821) он был смещен с должности и сослан в синьцзянский Или.

В своем признании, правда, Сюй Сун объяснял, что большинство вышеупомянутых нарушений были совершены его протеже и он в них не участвовал, но ни на кого этого не произвело впечатление, учитывая, что вокруг себя он не замечал коллег-завистников, которые были рады его промахам. Таким образом, Сюй Сун внезапно был низвергнут с высоты своего положения и стал пленником, отправленным далеко на Запад на границу империи.

После того, как Сюй Сун был сослан в Или в 1812 г., ему совершенно нечего было делать. У него уже не было официального статуса, он был налегке и у него не было никаких надежд на дальнейшую карьеру. Но он не был ни обескуражен, ни подавлен. Наоборот, с беспрецедентной энергией и энтузиазмом он посвятил себя исследованию Западных регионов (Сиюй) и сосредоточился на изучении истории пограничных территорий. Он посвятил себя изучению истории Синьцзяна и даже с долей иронии назвал гарнизон, место своего пребывания «Павильоном Старый Лотос» (老芙蓉馆) [7: 253].

В течение последующих нескольких лет Сюй Сун путешествовал среди высоких гор и ледников Тянь-шаня, пустынных песков Гоби, рек и озер, сельских лугов, исследуя и проводя многократные исследования водных систем Синьцзяна, результатом которых стала важная работа «Сиюй шуэйдао цзи». Сочинение состоит из пяти глав (卷цзюаней) с приложением подробных карт, описанных Сюй Суном водных путей. Для их описания необходимо было исследовать истоки рек. Реки зачастую брали начало с ледников, непроходимых даже для лошадей. Можно только представить, как рисковал Сюй Сун, поднимаясь на них лично.

Для Сюй Суна вообще это был мудрый и практичный шаг – изучение всей системы водных путей, которая является центральной темой естественной, экономической и исторической географии Синьцзяна.

Синьцзян большей частью представлял собой засушливую территорию, где вода во все времена являлась источником жизни и источником человеческой цивилизации.

За исключением реки Иртыш, остальные реки Синьцзяна являются внутренними реками. Они, в основном, берут начало высоко в горах и покрытых снегом ледниках, а их низовья зачастую образуют озера. Сюй Сун проанализировал эту особенность и использовал озера в качестве водоносных накопителей для разграничения водной системы Синьцзяна.

Таким образом, вся водная система Синьцзяна была разделена им на озеро Лобнор (Лобунаоэр, Лобупо罗布泊), озеро Хала к северо-западу от Дуньхуана敦煌 (Халанаоэр哈拉淖尔), озеро Баркуль (Баэркуле巴尔库勒, Баликунь巴里坤), озеро Манас (瑪纳斯, Эбиньгэсуньнао 额彬格逊淖), озеро Айби (艾比, Калаталаэрсикенаоэр 喀拉塔拉额西柯淖尔), озеро Балхаш (Баэркаши巴尔喀什, Балакашинаоэр 巴勒喀什淖尔), озеро Сайлиму塞里木 (Сайламунаоэр 赛拉木淖尔), озеро Иссык-Куль (Исайкэ伊塞克, Темуэртунаоэр 特穆尔图淖尔), озеро Ала (阿拉, Алакэтугуленаоэр 阿拉克图古勒淖尔), озеро Булуньто (布伦托, Калечжаэрбашинаоэр 噶勒札尔巴什淖尔), озеро Чжайсан (斋桑, Цзайсаннаоэр 宰桑淖尔). Таким образом, автор делит водную систему Синьцзяна на 11 озерных систем [3: 315].

Сюй Сун подробно и довольно точно описал водные системы в районе описываемых озер, опираясь на стиль древнего географического шедевра «Шуйцзин чжу» (水经注«Комментарий водных систем»).

В то же время, основываясь на полевых измерениях, проведенных в Синьцзяне в период правления императора Цяньлуна (乾隆1735-1796), и его собственных полевых данных, он также отмечал широту, долготу и расстояние рек и гор, подтверждая точность и научность своих исследований.

В соответствии с различным географическим рельефом Северного и Южного Синьцзяна, он описал реку Тарим и ее притоки в Южном Синьцзяне в направлении ее течения с запада на восток, а Джунгарский бассейн в Северном Синьцзяне направлением с юго-востока на северо-запад. Поэтому описание водной системы Северного Синьцзяна принимает порядок юго-востока, а затем северо-запада.

За долгие 9 лет пребывания в Синьцзяне Сюй Сун лично обошел каждое интересующее его место из которых самым дальним был район озера Балхаш (Баэрхаши ху巴尔喀什湖). Пройдя 13000 ли[38], исследовал горные реки, реки, проходившие по пустыням и оазисам, подробно описывая все параметры больших и малых рек и озер, наносил все на бумагу.

Пройдя огромную по масштабу территорию, он внимательно знакомился со значительным количеством документальных источников.

Сочинение Сюй Суна представляет собой подробное систематизированное описание водных путей в Синьцзяне в то время. Помимо этого, подробно описаны дороги, исторические места, руины городов, производимая продукция и этническое распределение районов, через которые проходили водные пути. Во время исследования водных путей Сюй Сун описывал следы культурных памятников, считая, что все они были тесно связаны с судьбой водных путей и рек.

Озера Балкаш, Иссык-Куль, Ала и Джайсан, вошедшие в «Сиюй шуэйдао цзи», в то время были внутренними озерами империи Цин и западная граница Китая проходила по северному берегу озера Балкаш. Позже, по договорам цинского правительства с царской Россией («中俄北京条约» «Китайско-российский Пекинский договор» и «中俄伊犁条约» «Китайско-российский Илийский договор») эти четыре крупных озерных района отошли России.

Описание водных систем можно охарактеризовать как хорошо организованные и скрупулезные. Без опыта личной разведки местности невозможно было получить такую точную информацию об источнике, направлении течения, широте и долготе водных путей, а также о количестве притоков вдоль реки.

Во время экспедиции на озеро Лобнор 罗不泊Сюй Сун записал, что берег озера был «песчаным… и зарос деревьями…» [7: 258]. Люди лобу罗布, живущие здесь, «не едят зерна, используют рыбу в пищу, ткут дикую коноплю в качестве одежды, берут гусиные перья в качестве меха и используют … крылья в качестве постельного белья» [7: 258]. Это самое раннее упоминание о существовании народа лобу.

После многих лет напряженной работы он, наконец, завершил знаменитый историко-географический труд «Сиюй шуэйдао цзи» за год до того, как покинул Синьцзян (1819).

Осенью (1820 г.) сочинение «Сиюй шуэйдао цзи» было представлено императору Даогуану (道光1820–1850), только что вступившему на цинский престол. Император дал сочинению название «Синьцзян чжилюэ» (新疆识略Общие знания о Синьцзяне) и в декабре того же года издал приказ о награждении «… Сюй Суна нэйгэ чжуншу內阁中书[39]» [7: 260]. Как только сочинение было опубликовано, оно привлекло большое внимание и высокую оценку со стороны академического сообщества.

В следующем году (1821) Сюй Сун вернулся в столицу. Прошло девять лет с тех пор, как он был сослан в Западные регионы в 1812 году.

Сюй Сун вернулся в столицу в 1821 году, в возрасте сорока одного года, в должности нэйгэ чжуншу седьмого ранга (七品内阁中书). Позже он был избран главой Министерства обрядов礼部, переехал в Вайлан外郎, Цзянси 江西, для надзора и цензуры, переехал в Цзяннань 江南и, в конце концов, был переведен в Юлин, Шэньси陕西榆林, в качестве префекта.

Сюй Сун является пионером и выдающимся представителем исследователей исторической географии Синьцзяна эпохи Цин. Он умер от болезни в возрасте восьмидесяти восьми лет в 1848 году.

В заключение отметим, что сочинение маньчжурского чиновника Сюй Суна «Сиюй шуйдао цзи» (西域水道记Описание водных путей Западного края) еще предстоит тщательно исследовать, так как источник содержит неизвестные и малоизученные сведения по исторической географии Центральной Азии, а также подробные данные не только по водной системе Синьцзяна в эпоху Цин, но и сведения по историческим памятникам региона, о народах, населявших исследованную им территорию, а также род их занятий.

 

 

Использованная литература

 

1. Доронин Б.Г. Китай XVII–XVIII веков. Проблемы историографии и источниковедения. Ленинград, 1988.
2. Кукеев Д.Г. «Джунгарское» пограничье как место появления письменных источников, написанных чиновниками и ссыльными Цинской империи // «Один пояс – один путь: образование, наука, культура», II Международный форум (2019; Элиста). II Международный форум «Один пояс – один путь: образование, наука, культура», 15–18 октября 2019 г. Элиста, 2019. С. 42–
3. Кукеев Д.Г. Китайские источники частного характера по истории Джунгарского ханства. // 49-я научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы докладов.Ч.1. Москва, 2019. С. 308–
4. Chen Cheng. Xiyu fanguozhi. (陈诚。西域藩国志。Чэнь Чэн. Описание государств Западного края) // 明朝本。国立北平图书馆山本丛书。 北京，(Бэйцзин),
5. Chen Cheng. Xiyu xingchengji. (陈诚。西域行程记。Чэнь Чэн. Записки о путешествии в Западные страны) // 明朝本。国立北平图书馆山本丛书。 北京，(Бэйцзин),
6. Ci hai. (辞海。Энциклопедический словарь «Море слов»). 上海，(Шанхай),
7. Wang Rong. Xiyu tanxianshi (王嵘. 西域探险史. История исследования Западных стран). 乌鲁木齐: 新疆人民出版社, (Урумчи),

 

Н. Каримова

 

Сюй Суннинг “Сиюй шуйдао цзи” – XVIII асрнинг иккинчи ярмида Ўрта Осиё тарихий географиясига оид асарларнинг алоҳида тури сифатида

 

Мақолада манчжур амалдори Сюй Суннинг “Сиюй шуйдао цзи” 西域水道记 (“Ғарбий ўлка сув йўллари тавсифи”) хитой ёзма манбаси ва унинг Ўрта Осиё халқларининг тарихий географиясига оид маьлумотлари ўрганилган. Биз хитой ва рус муаллифларининг ёзма манбалари асосидаги турли асарларини умумлаштирувчи ва қиёсий тадқиқот усулларидан фойдаланган ҳолда “Сиюй шуйдао цзи” асаридан Ўрта Осиёнинг тарихий географиясига оид маьлумотларини тарихий ва хронологик таҳлилидан фойдаланган ҳолда кўриб чиқамиз. Манчжур амалдори Сюй Суннинг “Сиюй шуйдао цзи” асари машҳурлигига қарамай, ҳозиргача синчиклаб ўрганилмаган, чунки манбада Ўрта Осиёнинг тарихий географиясига оид номаьлум ва кам ўрганилган маьлумотлар ҳамда Цинь даврига оид Шинжоннинг сув тизими ҳақидаги маьлумотлар мавжуд.

Калит сўзлар: Сюй Сун, “Сиюй шуйдао цзи”, “Ғарбий ўлка сув йўлларининг тавсифи”, Сиюй, Шинжон, манчжурлар, Ўрта Осиё, тарихий география, дарёлар, кўллар, сув тизими.

 

 

 

 

Н. Каримова

 

 «Сиюй шуйдао цзи» Сюй Суна, как особый вид сочинений по исторической географии Центральной Азии второй половины XVIII века

 

В статье исследуется китайский письменный источник «Сиюй шуйдао цзи» 西域水道记 («Описание водных путей Западного края») маньчжурского чиновника Сюй Суна и его сведения по исторической географии народов Центральной Азии. Мы рассматриваем различные работы китайских и русскоязычных авторов по письменному источнику, используя обобщающий и сравнительный методы исследования, а сведения сочинения «Сиюй шуйдао цзи» по исторической географии Центральной Азии, используя историко-хронологический анализ. Несмотря на свою известность сочинение маньчжурского чиновника Сюй Суна «Сиюй шуйдао цзи» еще предстоит тщательно исследовать, так как источник содержит неизвестные и малоизученные сведения по исторической географии Центральной Азии, данные по водной системе Синьцзяна в эпоху Цин.

Ключевые слова: Сюй Сун, «Сиюй шуйдао цзи», «Описание водных путей Западного края», Сиюй, Синьцзян, маньчжуры, Центральная Азия, историческая география, реки, озера, водная система.

 

 

1. Karimova

 

“Хiyu shuidao ji” by Xu Song, as a special type of essays

on the historical geography of Central Asia of the second half

of the XVIII century

 

The article examines the Chinese written source “Хiyu shuidao ji” (“Description of the waterways of the Western Region”) of the Manchu official Xu Song and his information on the historical geography of the peoples of Central Asia. We consider various works of Chinese and Russian-speaking authors based on a written source, using generalizing and comparative research methods, as well as the works of “Хiyu Shuidao ji” on the historical geography of Central Asia, using historical and chronological analysis. Despite its fame, the work of the Manchu official Xu Song “Хiyu shuidao ji” has yet to be thoroughly investigated, since the source contains unknown and little-studied information on the historical geography of Central Asia, data on the water system of Xinjiang in the Qing era.

Key words: Xu Song, “Хiyu shuidao ji”, “Description of waterways of the Western Region”, Siyu, Xinjiang, Manchus, Central Asia, historical geography, rivers, lakes, water system.

 

 

Ш. Акрамова

 

Стратегия Дэн Сяопина по модернизации Китая

 

С именем Дэн Сяопина принято связывать эпоху стабилизации и экономических реформ в Китае. Дэн Сяопин родился в 1904 г. в провинции Сычуань. В 1925 г. он уехал на учебу во Францию и затем на краткосрочную учебу в СССР, в Коммунистический университет имени Сунь Ятсена, где провел несколько месяцев, а в сентябре 1926 г. оказался на родине. Некоторое время он работал преподавателем гоминдановского военного училища Хуанпу, возглавлявшимся Чан Кайши, а в 1929 г., после разгрома КПК, оказался в отдаленной китайской провинции Гуанси, где занимался организацией советского движения. В последующее десятилетие Дэн Сяопин вел агитационно-пропагандистскую работу в рядах китайской Красной Армии, находясь в тесном контакте с лидерами КПК – Мао Цзэдуном, Чжоу Эньлаем, Пэн Дэхуаем и Чжу Дэ. В 1943 г., в 6-ю годовщину китайско-японской войны, являясь руководителем штаба 8-й армии, Дэн Сяопин впервые вошел в число основных руководителей КПК. В мае 1954 г. Дэн, как отличный организатор, назначается Генеральным секретарем ЦК КПК и на 8 съезде КПК в 1956 г. он становится шестым человеком в государственной иерархии КНР после Мао Цзэдуна, Лю Шаоци, Чжоу Эньлая, Чжу Дэ и Чэнь Юня.

В годы «культурной революции» большинство сторонников политического прагматизма подверглось репрессиям[40]. Дэн Сяопин был основной мишенью кампании, развязанной «бандой четырех». В нападках на Дэна вырисовывается стратегия, направленная против плеяды ветеранов партии в целом. «Четверка» в обоснование кампании против «правого поветрия», ссылаясь на замечание Мао, утверждает, что руководители-ветераны, когда присоединились к революционному движению, были подлинно прогрессивными, в свое время они были хорошими демократами, но настоящими коммунистами так и не стали.

Очередной общественно-политический и социально-экономи-
ческий кризис, в который завели страну ортодоксы, вынудил последних реабилитировать политических реалистов. Так Дэн Сяопин вновь оказался на политической сцене. После возвращения к государственной и партийной деятельности в 1973 году он стремился устранить последствия «культурной революции», усилить элементы прагматизма в идеях Мао. Вначале его назначили одним из двенадцати заместителей председателя Госсовета КНР, а в январе 1975 г. он уже один из заместителей председателя партии и начальник генерального штаба Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Он вновь пытался реанимировать программу «четырех модернизаций», настаивая на восстановлении принципа распределения по труду и введения системы материального стимулирования на производстве. Однако правила игры на политическом поле по-прежнему устанавливали ортодоксы, во главе с женой Мао Цзэдуна Цзян Цин и прагматику Дэн Сяопину было трудно добиться реализации собственных решений. В результате, он был третий раз отстранен от политической деятельности. После трагических выступлений студентов на площади Тяньаньмэнь в апреле 1976 г.[41], Дэн вновь исчез с политической арены. Окончательная победа «прагматиков» произошла после смерти Мао Цзэдуна и свержения «банды четырех».

Процесс реабилитации Дэн Сяопина не был простым, он понимает, что действовать надо осторожно. В октябре 1976 г. в письме Хуа Гофэну он заверяет его в поддержке и просит у него работу на «передовой линии». В апреле Дэн Сяопин вновь пишет письмо Хуа Гофэну, в котором благодарит за возможность в будущем приступить к работе и заявляет, что он согласится с любым решением ЦК в отношении его назначения и времени. Одновременно Дэн предлагает осуществлять руководство партией и страной в «точном и полном соответствии идеям Мао Цзэдуна» [5: 197]. Выделяя из идей Мао наиболее подходящие к данной ситуации, Дэн оценивает их положительно, дезавуируя одновременно отрицательные крайности учения Мао. Возглавив партию и страну, он не занял должностей Мао, выдвигая на первый план «молодых» руководителей. Он сохранил и культ покойного председателя: признавая некоторые ошибки великого кормчего, он изображал свои действия как возвращение к истинному учению Мао.

На июльском (1977 г.) Пленуме ЦК КПК Дэн Сяопин утвержден заместителем председателя Военного Совета, начальником Генерального штаба НОАК и заместителем премьера Госсовета КНР. Став фактически вторым лицом в партии и государстве, Дэн Сяопин приступает к реализации программы «четырех модернизаций». Опытный политический борец, Дэн вначале подготовил условия для новой тактики. По его инициативе был проведен судебный процесс группы по делам «культурной революции» (пресловутая «банда четырех»), затем удалены «колеблющиеся» (Председатель КНР Хуа Гофэн). С 1981 г. Дэн Сяопин фактически являлся главой государства и партии, хотя самых высоких постов не занимал (формально он был председателем Военного Совета ЦК КПК и с 1981 г. – председателем Военного Совета КНР).

Дэн Сяопина отличает ясное различение целей и средств, а средствами в развитии хозяйства являются и план, и рынок, и отношения собственности, и внешние рынки, и сами экономические теории. На протяжении двух последних десятилетий жизни Дэн Сяопина аналитики не раз отмечали остановки и попятные движения в ходе хозяйственных преобразований в КНР. Нередко их относили на счет межфракционной борьбы в китайском руководстве. Парадоксальным образом Дэн Сяопин представал перед публикой то, как «консерватор», то, как «реформатор». В действительности же он умел рисковать и признавать собственные ошибки, а в хозяйственной стратегии – находить оптимальные для Китая пропорции между старым и новым.

Среди причин, обусловивших блестящую карьеру Дэн Сяопина, историки указывают, в первую очередь, на политический прагматизм. Уже в начале 1962 г., когда стала очевидной катастрофа «большого скачка» именно он предложил преобразовать «народные коммуны» в самоуправляющиеся сельскохозяйственные организации, которые бы арендовали у государства землю и свободно реализовали товарные излишки на рынке, занимались несельскохозяйственной деятельностью, например, торговлей, перевозками и т.п. Именно тогда в политических выступлениях Дэн Сяопина появилась знаменитая сычуаньская поговорка: «Не важно, какого цвета кошка – белая или черная, лишь бы она хорошо ловила мышей».

Через два года Дэн Сяопин, вместе с председателем Госсовета КНР Чжоу Эньлаем, предлагает программу «четырех модернизаций» – сельского хозяйства, промышленности, науки и обороны. Данная стратегия являлась политической линией прагматизма, в противовес ортодоксам, декларирующим незыблемость принципов идей Мао Цзэдуна, всеобщей уравнительности и военизации страны.

 После декабрьского (1978 г.) пленума ЦК КПК партия решает сосредоточить усилия на модернизацию хозяйства, провести реформу чрезмерно централизованной экономической системы, выправить возникшие за последние два-три года диспропорции, развить сельское хозяйство, упорядочить положение в партии, укрепить законность.

30 марта 1979 г. Дэн Сяопин выдвигает «четыре основных принципа», которые впоследствии фиксируются в Конституции Китая 1982 г. Эти принципы: придерживаться социалистического пути, диктатуры пролетариата, руководящей роли партии, а также марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна – ориентировали на развертывание экономической и политической реформ в русле программы «четырех модернизаций» (сельского хозяйства, промышленности, науки и, разумеется, вооруженных сил). Эту политику провозгласил еще Чжоу Эньлай.

«Четыре модернизации» в Китае начала 80-х гг., как предполагали многие политэкономисты, обеспечат стране «переход от социализма к капитализму». Тогда еще были непререкаемыми принципы исторического материализма, и вполне резонной была уверенность, что, без преобразования государственно-общественной собственности в частную, рыночная экономика не будет эффективной. Выбив эту экономическую опору из-под социализма, китайцы бы непременно пришли к смене общественного строя. А так как выбирать в мировой социальной истории особенно не из чего, КНР была уготована судьба капиталистического государства с развитой демократической системой управления.

Однако, высшее китайское руководство, поставив главной целью «совершенствование, обновление социализма, а не свержение его» [12: 4], шокировало Запад своим нежеланием заменить тоталитарный политический режим более совершенным – демократическим. Как только стало очевидно, что китайские руководители «не хотят плюралистического демократического Китая» [11: 11], китайская модернизация тут же получает нелестный эпитет – «авторитарная». А китайское правительство, проведя экономические эксперименты в провинциях, вырабатывало новый курс – курс на строительство «социализма с китайской спецификой».

Стратегия экономических реформ, инициатором которых явился Дэн Сяопин, получила название «гайгэ» (аналог советскому термину «перестройка»). С конца 70-х – 80-е гг. ХХ в. она реализовалась поэтапно.

Дэн Сяопин произносит: «Становится зажиточным не преступление» [5: 240]. Сельскохозяйственная реформа стиму-
лируется государством: летом 1979 г. были подняты закупочные цены на 18 видов сельскохозяйственной продукции, в том числе, на пшеницу и хлопок. Сельскохозяйственное производство и средний доход крестьянских дворов стали быстро расти, и то и другое к 1984-85 годам удвоились. В 1984 г. урожай зерновых в Китае превысил 400 млн. тн. – в два раза больше, чем в 1958 году и почти на 50% больше, чем в 1975 году [5: 240].

Первоначально была введена система семейного арендного подряда в деревне, когда крестьяне получили право продавать сельхозпродукцию по рыночным ценам и заниматься иной предпринимательской деятельностью (например, кустарные промыслы, производство ширпотреба, торговля и т.п.). Подряд работал, Китай стал экспортером зерна.

Затем начались реформы в городах. Сначала вводили различные формы хозрасчета, затем появились и частные предприятия. Возник рынок ценных бумаг.

Одновременно стали создаваться «специальные экономические районы», где разрешалась деятельность иностранного капитала. Большой эффект дали особые экономические зоны, появившиеся вокруг портовых городов. Там были созданы благоприятные условия для иностранных капиталовложений.

Далее государство ввело законы, разрешающие деятельность мелкого и среднего бизнеса в области услуг, туризма, ремонта техники и вспомогательного оборудования и т.п.

Складывающуюся экономическую систему Дэн противопоставлял советской модели, которая ранее механически копировалась. «Социализм с китайской спецификой» подчеркивал национальные корни.

Теория строительства социализма с китайской спецификой была объявлена как официальная идеология в КНР во время преобразований государственного масштаба. Политика реформ получила название, отмеченное в Конституции КНР – «социалистическая модернизация». Но перед реформаторами встали политические проблемы. Интеллигенты и студенты требовали демократизации – «пятой модернизации». Это движение способствовало возвращению Дэна во власть, дацзыбао на знаменитой Стене демократии поддерживали его. И он говорил о политической реформе. Однако вскоре Дэн заявил, что либерализация может быть только буржуазной, и призвал к борьбе с «духовным загрязнением»... Он обличал упаднические произведения и требовал воспитывать молодежь.

Но молодежь не желала слушать это. В 1989 г. на площади Тяньаньмэнь сотни студентов устроили голодовку, требуя политических преобразований, их поддерживали тысячи демонстрантов.

Руководство ввело в город войска, которые жестоко разгромили движение, погибли сотни людей. Дэн поддержал армию, он заявил: «Если народ будет проводить демонстрации 365 дней в году и больше ничего не делать, то реформы и открытость придут в никуда» [15: 118]. Эти слова находили отклик: многие воспринимали движение студентов как второе издание «культурной революции» (часть диссидентов была в свое время хунвэйбинами[42]). Дэн выглядел как спаситель Китая от новой смуты.

Запад действия властей осуждал, но это не сказалось на отношениях с Китаем. Дэн был победителем, экономические реформы после некоторой заминки продолжились. По сравнению с российской перманентной перестройкой, Китай выглядел стабильным и предсказуемым. Это влияло на поток зарубежных инвестиций.

Была провозглашена «политика открытости» – китайских студентов и исследователей можно встретить ныне в любом зарубежном университете, а в Китай хлынули миллионы иностранных туристов.

В итоге страна продемонстрировала рекордные темпы экономического роста. Среднегодовой прирост ВНП на душу населения составил в среднем 10 % (в отдельные годы – 14 %). В стране полностью решена проблема обеспечения населения продуктами питания, что очень важно для страны, где численность населения составляет более миллиарда человек.

Считать Дэн Сяопина только реформатором было бы неточным. Существует точка зрения, согласно которой собственно реформы закончились в Китае в 80-е годы. То, что происходило в 90-е годы и начале нынешнего века, – это их результат, устойчивый динамичный рост, в некоторых чертах напоминающий подъем Японии и Южной Кореи, где данная фаза никогда не квалифицировалась как реформа.

Еще менее справедливо относить китайского лидера к «консерваторам». Он просто хорошо понимал цену стабильного и прочного государства, помня по годам революционной молодости, как Китай «превратился в груду песка». Строя сильное государство, нельзя забывать о предках. Дважды смещав­шийся со своих постов Мао Цзэдуном, Дэн Сяопин никогда не пытался подорвать авторитет предшественника. Из идей «эпохи суровой борьбы» удавалось извлекать пользу для «эпохи мира и развития», не вызывая чрезмерных трений между слоями и поколениями в обществе.

Дэн Сяопин умер в феврале 1997 г. В последние годы жизни он, не занимая официальных постов, являлся политическим символом стратегии реформ «гайгэ».

Претворяя реформы в жизнь, Дэн Сяопин предпочел модель, в которой традиционные ценности дополняли и усиливали новые ценности модернизации. Ставка была сделана на принципы конфуцианства – законопослушность, трудолюбие, скромность и неприхотливость, приоритет коллективного начала, уважение к старшим, признание верховенства государства над обществом. Все это в соединении с современными рыночными принципами позволило Китаю осуществить мощный экономический рывок.

Говоря о роли Дэн Сяопина в подъеме Китая, можно отметить, прежде всего, его политический талант, который в полной мере проявился во внутригосударственной деятельности. Но, пожалуй, еще более блестящими были внешнеполитические достижения Дэн Сяопина. Из полуизолированной, казалось, надолго отставшей страны, Китай превратился в мировую державу, чье растущее влияние на международной арене вызывает у многих уважение, а у кого-то – беспокойство. Редкое государство не хотело бы установить с Пекином особые отношения.

Политические наследники Дэн Сяопина по-прежнему следуют тактике «строительства социализма с китайской спецификой», твердо веря в возможность соединения рыночной экономики с принципами планового регулирования хозяйства, при сохранении монополии коммунистической партии в политической и идеологической жизни страны.

 

Использованная литература

 

1. Галенович Ю.М. Дэн Сяопин: личность, судьба, политика. Москва, 1989.
2. Гельбрас В.Г. КНР после Дэн Сяопина: проблемы экономического развития // Восток. 1995. №6. С. 55-
3. Гельбрас В.Г. Реформы в КНР: проблема оценки итогов. // Мировая экономика и международные отношения. Москва, 1995. № 7. С. 23-
4. Гельбрас В.Г. Экономическая реформа в КНР. // Международные отношения. Москва, 1990. С. 301-
5. Денеш Б. Дэн Сяопин // Международные отношения. Москва, 1989. С. 197-
6. Ким В.С. Дэн Сяопин – архитектор китайских реформ // Маяк Востока. 1996. №1- С. 118–122.
7. Китайские реформы и Россия / Под. Ред. А.М. Круглова: В 2 т. Москва, 2000.
8. Когай В.Н. Китайский путь развития: в поисках своего будущего // Востоковедение. 1999. №3. С. 84-89 .
9. Кузьменко А.В. Китайский путь реформ (1978–1992 гг.) // Эко. 1994. №3. С. 31-
10. Кулик Б.Т. Ключи к успеху реформ: опробовано в Китае // Обозреватель. 1994. №12. С. 88-
11. Куликов С.А. Реформа политической системы в КНР. Москва,
12. Ли Фэнминь. О специфике реформ в КНР // Новая и новейшая история. 1996. №6. С. 4-
13. Муромцева З. Развитие городов и оптимизация экономической структуры Китая в ХХ1 веке // Проблемы Дальнего Востока. 2002. № С. 107-114.
14. Образование и наука в КНР. Рефер. сб. / Ред. сост. Т.Н. Соро-кина. Москва, 1986.
15. Портяков В.Я. Экономическая политика в эпоху Дэн Сяопина. Москва, 1999.
16. Развитие системы образования в Китайской Народной Республике. Москва, 1989.
17. Сабитов Ш.А. Внешняя политика Китая в годы реформ (1978-1998 гг.) и перспективы сотрудничества с Республикой Узбекистан: Автореферат дисс. канд. полит. наук: 23.00.02 / Ташкент: ТашГИВ, 2004.
18. Сидорова А.В. Студенческий активизм 1980-х гг. в КНР: радикализация протестов в условиях реформирования системы высшего образования // https://cyberleninka.ru/ article/n/ studencheskiy-aktivizm-1980-h-gg-v-knr-radikalizatsiya-protestov-v-usloviyah-reformirovaniya-sistemy-vysshego-obrazovaniya

 

Ш. Акрамова

 

Дэн Сяопиннинг Хитойни модернизация қилиш стратегияси

 

Мақолада муаллиф томонидан Хитой ислоҳотлари йўлбошчиси Дэн Сяопиннинг мамлакатни модернизация жараёнидаги ижтимоий-сиёсий фаолияти таҳлил қилинган. У Хитойнинг иқтисодий ривожланиши тўлқинида машҳур бўлган. Унинг сиёсий дунёқарашини ўрганиш бу сиёсатчининг мамлакатда капиталистик муқобиллик ғоясига йўл қўймаганини кўриш мумкин. Дэн Сяопиннинг асосий ғояси “Хитойни социалистик модернизациялаш” бўлиб, унда саноат, қишлоқ хўжалиги ва савдода бозор муносабатларининг максимал ривожи кўзда тутилган эди. Шунингдек, у тадрижий равишда ғарб инвестицияларига нисбатан “очиқ эшиклар” сиёсатини олиб бориб, ғарб давлатлари билан сиёсий муносабатларни яхшилашга қаратилган ғояларни илгари сурган.

Калит сўзлар: Дэн Сяопин, Хитой Коммунистик партияси, «тўрт модернизация», «гайгэ».

 

Ш. Акрамова

 

Стратегия Дэн Сяопина по модернизации Китая

 

В статье рассматривается жизненный путь китайского лидера реформ Дэн Сяопина и его общественно-политическая деятельность в период обновления страны. Он стал популярным на волне экономических успехов Китая. Рассматривая политическое мировоззрение Дэн Сяопина, необходимо четко представлять, что этот политик не допускал мысли о капиталистической альтернативе страны. Его главной идеей являлась «социалистическая модернизация Китая». В рамках данной стратегии предполагалось максимальное развитие рыночных отношений в промышленности, сельском хозяйстве и торговле. Он последовательно проводил политику «открытых дверей» по отношению к западным инвестициям, одновременно выступая за нормализацию политических отношений с западными странами.

Ключевые слова: Дэн Сяопин, Коммунистическая партия Китая, «четыре модернизации», «гайгэ».

 

Sh. Akramova

 

Deng Xiaoping’s strategy to modernize China

 

The article examines the life path of the Chinese reform leader Deng Xiaoping, his social and political activities during the period of the country’s renewal. He rose to prominence in the wake of China’s economic success. Considering the political worldview of Deng Xiaoping, it is necessary to clearly understand that the politician did not allow the idea of a capitalist alternative to the country. His main idea was “the socialist modernization of China”. Within the framework of his strategy, the maximum development of market in industry, agriculture and trade was assumed. He consistently pursued an “open door” policy towards Western investment, at the same time he was for the normalization of political relations with Western countries.

 Key words: Deng Xiaoping, Chinese Communist Party, “four modernization”, “gaige”.

 

 

 

Бизнинг авторлар

 

 

1. Aбдурасулов Хушнуд Абдуллаевич – Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Aбу Райҳон Беруний номидаги Шарқшунослик институти кичик илмий ходими.
2. Абдуҳалимов Баҳром Абдураҳимович – тарих фанлари доктори, профессор, Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Абу Райҳон Беруний номидаги Шарқшунослик институти директори, ЎзРФА вице-президенти.
3. Акрамова Шоира Мухамедаминовна – Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Абу Райҳон Беруний номидаги Шарқшунослик институти кичик илмий ходими.
4. Алимова Дилором Агзамовна – тарих фанлари доктори, профессор, Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Тарих институти бош илмий ходими.
5. Алимова Лазиза Алишер қизи – Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Абу Райҳон Беруний номидаги Шарқшунослик институти кичик илмий ходими.
6. Бўриев Омонулла – тарих фанлари доктори, Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Абу Райҳон Беруний номидаги Шарқшунослик институти етакчи илмий ходими.
7. Зокирова Дурдона Собиржон қизи – Тошкент давлат    Шарқшунослик университети II босқич магистранти.
8. Каримова Наталья Эрмановна – тарих фанлар доктори, профессор, Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Шарқшунослик институти етакчи илмий ходими.
9. Каримова Сурайё Убайдуллаевна – тарих фанлари доктори, Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Абу Райҳон Беруний номидаги Шарқшунослик институти директори ўринбосари.
10. Тошов Нурёғди Искандарович – тарих фанлари номзоди, Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Абу Райҳон Беруний номидаги Шарқшунослик институти катта илмий ходими.
11. Ходжаева Раъно Умаровна – филология фанлари доктори, Тошкент давлат шарқшунослик университети Шарқ мамлакатлари адабиёти ва қиёсий адабиётшунослик кафедраси профессори.
12. Шомукарамова Феруза Шокировна – тарих фанлари номзоди, етакчи илмий ходим, Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Тарих институти Қадимги давр тарихи бўлим мудири.
13. Эшонова Салимахон Нишонбек қизи – филология фанлари номзоди, Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Абу Райҳон Беруний номидаги Шарқшунослик институти Шарқ мумтоз адабиёти бўлими мудири.
14. Якубов Қаҳрамон Каримджанович – тарих фанлари бўйича фалсафа доктори (PhD), катта илмий ходим, Ўзбекистон Республикаси Фанлар академияси Тарих институти 3-босқич докторанти.

 

 

 

Наши авторы

 

 

1. Абдурасулов Хушнуд Абдуллаевич – Младший научный сотрудник Института востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии наук Республики Узбекистан.
2. Абдухалимов Бахром Абдурахимович – доктор исторических наук, профессор, директор Института востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии наук Республики Узбекистан, вице-президент АН РУз.
3. Акрамова Шоира Мухамедаминовна – младший научный сотрудник Института востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии наук Республики Узбекистан.
4. Алимова Дилором Агзамовна – доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института истории Академии наук Республики Узбекистан.
5. Алимова Лазиза Алишер кизи – младший научный сотрудник Института востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии наук Республики Узбекистан.
6. Буриев Аманулла – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии наук Республики Узбекистан.
7. Закирова Дурдона Сабирджан кизи – магистрант II курса Ташкентского государственного университета востоковедения.
8. Каримова Наталья Эрмановна – доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии наук Республики Узбекистан.
9. Каримова Сураййо Убайдуллаевна – доктор исторических наук, заместитель директора по научной работе Института востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии наук Республики Узбекистан.
10. Тошов Нурёгди Искандарович – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии наук Республики Узбекистан.
11. Ходжаева Раъно Умаровна – доктор филологических наук, профессор кафедры Литературы стран Востока и сравнительного литературоведения Ташкентского государственного университета востоковедения.
12. Шамукарамова Феруза Шакировна – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, заведующий отделом История древнего периода Института истории Академии наук Республики Узбекистан.
13. Эшонова Салимахон Нишонбек кизи – кандидат филологических наук, старший научный сотрудник, заведущий отдела Классической литературы Института востоковедения
    им. Абу Райхана Беруни Академии наук Республики Узбекистан.
14. Якубов Кахрамон Каримджанович – доктор философии по историческим наукам (PhD), старший научный сотрудник, докторант 3-курса института Истории Академии наук Республики Узбекистан.

 

 

Ours authors

 

 

1. Amanulla Buriyev – Doctor of Science (in History), Lead Research Fellow of the Abu Raykhan Beruni Institute of Oriental Studies, Uzbekistan Academy of Sciences.
2. Bakhrom А. Abdukhalimov – Doctor of Science (in History), professor, Director of the Abu Raykhan Beruni Institute of Oriental Studies, Uzbekistan Academy of Sciences, vice-present UzAS.
3. Dilorom A. Alimova – Doctor of Science (in History), Professor, Chief Research Fellow of the Institute of History, Uzbekistan Academy of Sciences.
4. Durdona S. Zokirova – 2nd year MA student of the Tashkent State University of Oriental Studies.
5. Feruza Sh. Shamukaramova – Candidate of Historical Sciences, Senior Research Fellow, Head of the Department of Ancient history of the Institute of History, Uzbekistan Academy of Sciences.
6. Karimova U. Surayyo – Doctor of Science (in History), Deputy Director of the Abu Raykhan Beruni Institute of Oriental Studies, Uzbekistan Academy of Sciences.
7. Khushnud A. Abdurasulov – Junior Research Fellow of the Abu Raykhan Beruni Institute of Oriental Studies, Uzbekistan Academy of Sciences.
8. Laziza Alimova – Junior Research Fellow of the Abu Raykhan Beruni Institute of Oriental Studies, Uzbekistan Academy
   of Sciences.
9. Natalya E. Karimova – Doctor of Science (in History), Professor, Lead Researcher of the Abu Raykhan Beruni Institute of Oriental Studies, Uzbekistan Academy of Sciences.
10. Nuryoghdi I. Toshov – Candidate of Historical Sciences, Senior Research Fellow of the Abu Raykhan Beruni Institute of Oriental Studies, Uzbekistan Academy of Sciences.
11. Qahramon K. Yakubov – Doctor of Philosophy in historical Sciences, Senior Research Fellow, a third-year doctoral candidate
    of the Institute of History, Uzbekistan Academy of Sciences.
12. Rano U. Khodjaeva – Doctor of Science (in Philology), Professor
    of the Department of Oriental Literature and Comparative Literature of Tashkent State University of Oriental Studies.
13. Salimakhon Eshonova – Candidate of Philological Sciences, Senior Research Fellow, Head of Department of Oriental Classical Literature of the Abu Raykhan Beruni Institute of Oriental Studies, Uzbekistan Academy of Sciences.
14. Shoira M. Akramova – Junior Research Fellow of the Abu Raykhan Beruni Institute of Oriental Studies, Uzbekistan Academy
    of Sciences.

 

[1] Форсча таржима матнига тегишли маълумотлар унинг Британия музейида Оr 5849 шифри остида сақланаётган, 1190 / 1776 йилда китобат қилинган қўлёзмасининг “Сайдана” русча таржимасидаги тадқиқи асосида келтирилди.

[2] Об этом смотрите [1, 2, 3].

 

[3] В тексте: افتكاله

[4] В тексте: يقضى

[5] Асар матни нашр этилган бўлиб, шу матн асосида у инглиз тилига тўлиқ ўгирилган [3; 16]. Мазкур матн ёки инглизча таржима асосида бошқа қатор тилларга бажарилган тўла ёки қисман таржималар ҳам мавжуд. Асар ушбу сатрлар муаллифи томонидан диссертация доирасида ўрганилган [13].

[6] Унинг яҳудий бўлганини шубҳа остига олувчи тарихчилар ҳам бор эди, аммо кейинги тадқиқотларда бу фактнинг ҳақиқат экани, Рашидиддин давлат хизматига киргандан кейин исломни қабул этгани исботланди (батафсил қар.: [17: 104–111, 113 ва давоми]).

[7] Асарнинг кўплаб нашр ва турли тилларга таржималари мавжуд (мисол учун: [8; 9]). Матн нашрининг учинчи жилди асар қўлёзмалари орасидаги тафовутлар қайдини, тўртинчи жилди эса кўрсаткичларни ўз ичига олади.

[8] Жувайний билан Рашидиддиннинг тарихнавислик усуллари ва қарашлари кескин фарқ қилиши ҳақида таниқли шарқшунос, Ж. Бойлнинг устози В. Минорский ҳам ёзган эди: [18: 221–238].

[9] Рашидиддин ва бошқа муаррихларга кўра, мўғулларда вафот этган шаҳзодаларнинг исмига табу қўйиш одати ҳукмрон эди; токи уч авлод ўтмагунча марҳумларнинг исмини тилга олиш ўлим жазоси остида ман этилган. Аммо Ж. Бойл тўғри таъкидлаганидек, бу қоидага амал қилмаслик ҳоллари ҳам учраб туради.

[10] Умуман Улус Иди “Тарихи жаҳонгушо” билан “Жоме ат-таворих”дан бошқа манбаларда тилга олинмайди.

[11] Баъзи олимлар, жумладан, И.П. Петрушевский фикрича, Рашидиддин асарнинг умумий таҳририни амалга оширган [6: 25].

[12] Синд дарёси бўйидаги жанг ҳақида қар.: [4: 366–367; 5: 121–124].

[13] Чингизхоннинг ўғли ва вориси Ўктой-қоон (1229–1241) давридаги нотинчликлар, истилочиларга қарши ғалаёнлар ҳақида сўзлар экан, Рашидиддин “Султон Жалолиддин ҳануз жидду жаҳд қиларди (такопўйи микард)”, деган жумлани ишлатган [8: 638]. Русча таржимада бу жумла “султан Джелал-ад-дин все еще проявлял высокомерие” шаклида ўгирилганки, бу ҳол аслиятдан бехабар ўқувчини янглиш хулосага етаклаши мумкин.

[14] Бошқа айрим фарқлар хусусида қар.: [7: 54–55].

^[15] “Ривоят” ва “фатво” ўртасида кичик бир фарқ мавжуд бўлиб, ҳукм лойиҳаси ҳисобланган “ривоят” муфтий томонидан муҳр орқали тасдиқлангандан кейингина “фатво” номини олган. Қаранг: [18: 15].

^[16] Бу ибора орқали ўтроқ аҳоли учун амалда бўлган, Ислом ҳуқуқшунослиги асосига қурилган қозилик амалиёти назарда тутиляпти. Ўз навбатида, Хива хонлиги таркибида бўлган туркман, қозоқ ва қорақалпоқ аҳолиси учун турли кўринишдаги судлов тизими амал қилган ҳамда баъзан уларнинг қозилик судларига ҳам мурожаат қилиб туриш ҳолатлари ҳам кузатилган. Батафсил қаранг: [3: 27–28].

^[17] Бир томондан, “ўзгалар” тарихини фақат “биз” ёза оламиз, улар “репрезентация”га муҳтож, деган қараш асосида шарқ жамиятини “ҳаққоний” тавсифлашга уриниш, иккинчи томондан эса шарқ жамиятини ғарблик мутахассислар томонидан ёритиш жараёнида унинг қолоқ ва маданияти паст жамият эканлигини урғулаш билан боғлиқ назария. Худди шу назариянинг амалдаги ифодасини аксарият рус шарқшунослари ва ҳарбий маъмурларининг асарларида ҳам учратиш мумкин. “Ориентализм”нинг постколониал назария сифатидаги мазмуни, унинг шакллари ҳақида батафсил қаранг: [19: 4–9].

^[18] Сўнгги мақолаларидан биридагина олима жамиятда кечган ижтимоий-иқтисодий соҳадаги ўзгаришларнинг Ўрта Осиё фиқҳий манбаларидаги ҳукмларга таъсирини тадқиқ қилган. Қаранг: [7].

^[19] Масалан, шарқшунос олимлар А.Ўринбоев ва Т.Харикава умумий раҳбарлиги остида тузилган каталогда 30 дан ортиқ, Э.Каримов тадқиқотида 8 та ва Н.Тошев ҳамда Т.Вельсфорд ҳамкорлигида чоп этилган каталогда эса 87 та фатво ҳужжати ўрин олган. Батафсил қаранг: [5; 4; 23].

^[20] Бухоро амирлигининг Манғитлар сулоласи давридаги қозилик маҳкамаси фаолияти М.С. Юсупов томонидан алоҳида тадқиқ этилган. Қаранг: [8].

^[21] Бир томондан мазкур даврга оид қозилик ҳужжатларининг афсуски жуда кам сақлангани ва қозилик амалиёти борасида марказий ҳокимият билан муносабатларни акс эттирувчи (девонхона) ҳужжатларининг ҳалигача аниқланмагани ушбу мавзуда тадқиқот олиб бориш ва якуний хулосага келиш жараёнини мураккаблаштиради.

^[22]“Нақиб” лавозими ҳақида қаранг: [16: 133, 168, 169]; “шайх ал-ислом” лавозимининг хонлик бошқарув тизими таркибида мавжуд бўлганлиги борасида қаранг: [17: 33, 59, 110, 113, 121, 150].

^[23] Мазкур парча ва кейинги ўринларда келган ҳужжат матнидаги эски ўзбек тилидаги жумлалар замонавий ўзбек тили қоидаларига мослаштириб берилди.

^[24] Хива хонлигининг бу даврдаги адабий тили тадқиқотларда турлича, хусусан, “(кейинги) чиғатой тили”, “эски ўзбек” ва “Трансоксиана туркийси” деб номланган. Қаранг: [16: IV].

^[25] Япониялик олим К.Исогай барча Ўрта Осиё фатво ҳужжатлари айни ўхшаш ички тузилишга эга бўлиб, уларда бир хил формулалар акс этганини таъкидлайди. Бироқ Хива хонлигига оид фатво ҳужжатлари формулаларида жузъий бўлса-да, фарқ кўзга ташланади. Шунингдек, К.Исогай тадқиқотида айрим арабий сўзлар транслите-
рациясида баъзи хатолар учрайди. Қаранг: [15: 262].

^[26] Ушбу сўз бирикмаси луғавий жиҳатдан “Мен шоҳидман ибораси” маъносини билдиради. Бу ўринда мазкур ибора 2 хил талқин этилиши мумкин. Биринчи талқинга кўра, шахснинг муайян масала бўйича шоҳидлиги, яъни гувоҳлик бериши тушунилса, иккинчи шарҳда эса “шаҳодат калимаси”, яъни “Аллоҳдан ўзга илоҳ йўқ, Муҳаммад Аллоҳнинг Расулидир” деган маъно англашилади. Бизнингча, матнда “лафзи ашҳад” иккинчи маънода қўлланилган.

^[27] Олий ва буюк Аллоҳ номи билан қасам

^[28] Мазкур сўзни “ваколати доирасида бўладими?”, деган маънода шартли равишда таржима қилиш мумкин.

^[29] Шаҳодат калимаси қасамни ҳам билдириши борасида Шайх Муҳаммад Содиқ Муҳаммад Юсуф томонидан ҳам фикр билдирилган. Қаранг: [14].

^[30] Бизнинг тахминимиз бўйича, мазкур асар муаллифи Носируддин Самарқандий (ваф. 1161) ҳисобланади. Унинг фаолияти ва худди шу номдаги асари ҳақида батафсил қаранг: [6].

* Автор выражает свою глубокую благодарность фонду Gerda Henkel Stiftung за возможность написать данное исследование в рамках предоставленной стипендии в 2014–2016 и 2017–2018 гг.

[31] Посредник при мелких торговых сделках, а также торговец подержанными вещами.

[32] Ритуальный убой скота и птицы в соответствии с религиозными предписаниями иудеев.

[33] Резник и мясник в одном лице по ритуальному убою скота и птиц у иудеев.

[34] Не годный к употреблению пища в соответствии с иудейскими законами.

[35] Абахай – восьмой сын Нурхаци, основателя маньчжурского государства, в сентябре 1626 года был избран великим ханом (императором), годы правления 1626–1643. Абахай стал основателем династии Цин.

[36] Цзиньши – высшая ученая степень в системе китайских государственных экзаменов кэцзюй.

[37] Академия Ханьлинь (738–1911) – учреждение в императорском Китае, выполнявшее функции императорской канцелярии (её члены часто были советниками императора), комитета по цензуре и литературе, идеологического комитета, высшей школы управления, библиотеки и др. Среди важнейших задач академиков была официальная интерпретация конфуцианских классических сочинений, на основе которой оценивались экзаменационные сочинения соискателей высоких государственных должностей

[38] Ли – 里 (кит.) мера длины примерно равная 0,5 км.

[39] Нэйгэ чжуншу內阁中书 – секретарь государственной канцелярии.

[40] С осени 1966 по февраль 1973 гг. Дэн Сяопин вместе с женой работал на Цзиньцянском тракторном заводе, вблизи г. Наньчан на юге страны [1].

[41] Студенческое выступление на площади Тяньаньмэнь в 1976 г. стало первым в ряду студенческих движений, предшествовавших трагическим событиям 1989 г. Подр. см. [18: 1].

[42] Хунвэйбины – так называемые отряды «красной гвардии» или «красных защитников».